Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

– Фрактал, – произнёс Бертран.

– Не всё так просто. – Стило в руках пилота продолжало биться, как в припадке эпилепсии. – Не просто фрактал, а странный аттрактор.

Теперь его слушали очень внимательно. В руках у скромного юноши, соседа Сандры, вроде бы даже блеснул кристалл для записи.

– Легко видеть, что структура отдельного звена метастабильна. – Он записал выражения для энтропии, энтальпии и энергии Гиббса. – Видите? Малейшее изменение, хотя бы в ориентации электронных орбиталей азотных групп, изменение пи-связей вот здесь и здесь… и имеем…

Структура на экране вывернулась и стала походить на эллипсоид вращения с приделанными к нему крыльями бабочки.

– Почему странный аттрактор – понятно? Динамическая система с тремя нелинейными членами, – он уже писал дифференциальные уравнения и тут же решал их, выводил неустойчивые и, наоборот, седловые траектории в фазовом пространстве, а в голове звенели далёкие колокольчики, и мир сузился до экрана планшета и пляшущего по нему стила. И не замечал, как меняются выражения лиц собеседников: у кого-то на восхищённо-завистливое, у иных – на угрюмо-враждебное… Формулы громоздились, наплывали одна на другую, уравнения плясали, графические представления менялись с калейдоскопической быстротой.

– Всем всё понятно? – Он бросил стило на стол. Провел рукой по лицу и удивился – пот чуть ли не заливал глаза.

Ответили не сразу.

– Если аттрактор странный, – заговорил бородатый Валдис, – значит, жидкость в любой момент поменять свои свойства… И деревья начнут не выделять кислород, а выделять углекислоту.

– Хорошо, если «угле», а не сразу синильную, – заметил пилот. – Это не деревья. Это машины. А это, – он кивнул на экран, – программные коды. Не забывайте, фракталы – идеальная среда для квантовых вычислений.

– Допустим, компьютер на восьми кодирующих элементах. Но странный аттрактор меняет свои свойства хаотически! Непредсказуемо! – не сдавался бородач.

– И, насколько мы знаем, свойства жидкости пока стабильны, – поддержал «сморчок».

– Надо определить физический смысл и величину бифуркационного параметра. Вдруг это напряжённость местного магнитного поля? Или удар от вспышки на Ипсилоне? Или всплеск радиоизлучения Одиссея? Я не знаю… пока… пока не вычисляется… недостаточно данных. Пока бифуркационный параметр, чем бы он ни был, меньше критического значения, аттрактор стационарен. – Пилот вновь взялся за стило и набросал несколько уравнений. – Если что-то или… или кто-то увеличит бифуркационный параметр выше критического уровня, возникнет странный аттрактор, и наш полимер изменит свойства.

– Но изменит хаотически, непредсказуемо! Потом снова так. И снова. Программы – нет, – не отступал Валдис.

– Я тут немного посчитал. – Пилот вывел ещё несколько формул. – Траектории странного аттрактора описывают стационарные стохастические колебания. Если в системе есть малый параметр, можно с помощью отображения Пуанкаре перейти от анализа траекторий в трёхмерном пространстве к исследованию траекторий отображения. Это можно уже вычислить. Но если и нельзя, кто докажет, что конечная цель этих машин – не создание качественного хаоса?

– Отец! Это же… Это же Нобелевка, отец! – Стан приближался к нему, огибая сборище. – Ты это… лица на тебе нет. Бледный вон, в такую-то жару. Пошли. Они тут ещё долго судить да рядить будут. А я так решил – ты у меня жить станешь. Я один в своей секции. Пойдём, что ли? Пойдём, а?

Мягкий хруст откуда-то сзади, шаги – чужие, редкие. Пилот вскочил, но на плечо легла рука руководителя экспедиции.

– Сиди, – прошипел Бертран. – Это не опасно. Оно часто приходит.

В поле зрения возник давешний «конус». Такой же, как в лесу, нелепый, на длинных конечностях, он медленно согнулся, ступая под тент, и возложил свой «клюв» на голову ближайшего человека – бородача. «Клюв» оказался мягким, как укороченный слоновий хобот, и свободно соскользнул вниз. Существо коснулось органом… зрения? осязания? шеи «сморчка» – и так по кругу, методично, обошло «кают-компанию», дотрагиваясь до каждого человека.

Странное зрелище. Как будто цирковой слон ищет в кармане укротителя спрятанную конфетку. Правда, «конфетка» эта спрятана, скорее, в мозгах. Вот существо коснулось пилота – клюв лёг между лопаток, возникло и пропало под черепной коробкой… что? Мозговая щекотка? Существо круто развернулось – пластик под его конечностями жалобно взвизгнул – и, нелепо раскачиваясь, кинулось прочь…

– А? Знай наших! – уже тянул его за рукав неутомимый Стан. – А ты не прост, отец! Ох не прост. Пошли, сейчас обратно заведут бодягу на тему – один и тот же это пришелец или разные. Как по мне, не всё ли равно, ежели они все на одно рыло? Заходи, заходи, вон коечка, вон тумбочка, шкаф, санузел, в тесноте да не в обиде. Слушай, а может, это… ты как насчёт?..

Он извлёк откуда-то из-под койки плоскую флягу.

– Водка! Чистейший продукт! По пять капель – за знакомство!

Пилот подбросил монету. Аверс.

– А! Давай.

Он снова выдохся. Совсем. Словно опять пришлось идти через раскалённую пустыню.

В каком-то смысле так оно и было.

В ритм гекзаметру мерно пульсировали, вспухая и опадая, графики решений. Того самого уравнения, которое проухал в лесу безумный криптограф, и оно, закодированное Фурье-преобразованием, выплеснулось вовне банальными колебаниями звуковой среды. Очевидно, что оно не имеет решения в общем виде. Впрочем, и не надо. Уже понятно, что описывается волновая функция пары частиц, а значит, пространство шестимерно… а это дополнительные частные производные. Хотя операторы коммутируют и частицы симметричны, но, если… если… Если бы не тяжесть чёрных волн с кровавыми гребнями, и воздух, которого всё время не хватает, и застывшее надгробным монолитом время, он бы понял ускользающий смысл уравнения!

Пилот очнулся. Голова кружилась и трещала немилосердно. С койки Стана доносился богатырский храп. Фосфоресцирующее табло указывало биологическое время экспедиции – пять часов, сколько-то там минут утра. Пилот впотьмах оделся, выскользнул из темноты наружу – в кажущийся вечным день Калипсо. Дал глазам освоиться и двинул вдоль приземистых жилых куполов к медотсеку. Интересно, имеются у забавных этих ксенологов камеры слежения или хотя бы «ночной» дежурный по базе?

В медотсеке всё так же пусто, всё тот же синий свет. Он прошёлся вдоль стоек. Срочная реанимация… Кардиологическая… Энцефалоскопическая… Гастроэнтероскопическая… Стоп. Какая-то мысль промелькнула, но, не успев оформиться в слово, растаяла.