Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

Прошло ещё немало времени, прежде чем рикша решился протянуть к фонарю руку.

Церковь Говорящей Рыбы находилась в тупике улицы Чудес, протянувшейся вдоль подземной реки от площади Шрамов. Путь до неё был неблизкий, да ещё и небезопасный, если двигаться в пустоте Зоны Любви. И хотя на площади в ожидании клиентов топтались свободные рикши, Твердолобый обогнул их, чтобы не пришлось потом избавляться от ещё одного. Он никогда раньше не убивал и не прятал в Лимбе, а старые привычки отмирают медленно. Достаточно и того, что натворил Карбон.

Твердолобый как будто ещё надеялся на лучший исход, отделяя себя от чужих преступных деяний. Но он уже по уши погряз в заговоре – и разве не свидетельством тому таинственная сила, с которой Церковь Говорящей Рыбы манила и притягивала его? Возможно, уже сегодня он услышит пророчество Спящего и ему откроется коридор, возвращающий в Колыбель. Ради этого стоило рискнуть своей довольно однообразной жизнью. Что бы он делал с ней, если бы не души пустотников, наполнявшие его неотличимые друг от друга дни и ночи видениями мира за пределами тверди?

Вспомнив, что контейнер почти пуст, он решил пополнить запас в какой-нибудь лавке. Неизвестно, удастся ли сделать это потом. Возможно, через четверть квадранта он умрёт. А возможно, придется срочно уходить в твердь. И второй вариант мало чем напоминал спасение; это было бы всего лишь продолжение затянувшегося пути – теперь уже без всякой надежды завершить его в раю Колыбели. Но, по крайней мере, у него будет кем утешиться и с кем разделить одиночество.

Чем ближе он подходил к окраине Лимба, тем хуже были видны зáмки Спящих, а поверх крыш всё чаще скользили сумеречные, тусклые, будто сотканные из мглистого тумана, лучи Проектора. Вряд ли кто-нибудь ещё помнил, каким таким чудесам обязана полузаброшенная и малонасёленная улица своим названием. Во всяком случае сейчас здесь чудесами и не пахло.

До сих пор Твердолобый бывал на этой улице лишь дважды, и оба раза не заходил дальше её первой трети, а о Церкви Говорящей Рыбы знал только понаслышке. Здешняя тишина казалась зловещей, покой – обманчивым, как дремота перед кошмаром. Да и разве могло быть иначе, если капитан и, по меньшей мере, часть стражников мертвы? У Твердолобого было ощущение, что он двигается по самому краю хаоса и достаточно одного неосторожного шага, чтобы опрокинуться в бездну. Для нигредо с его агорафобией бездна была другим названием преисподней.

Он шёл по той стороне улицы Чудес, что находилась ближе к реке. Тут держали свои лавки знахари, гадалки и те из нигредо, кто избежал «отдыха в земле», но уже не хотел и не мог ломать твердь по причине увечья, дряхлости или общей слабости здоровья. В этом месте Твердолобому невольно приходили на ум мысли о вырождении. На первый взгляд, мало что изменилось со времени его последнего посещения: всё та же клоака никчемности, отчаяния и беспомощности. Но не здесь ли он впервые услышал от умирающего инвалида древнюю легенду о Пути Превращения и возможности изменения для прошедших этим путём до конца? Причём речь шла о настолько радикальном преображении сущности, что и Колыбель сделалась бы ненужной.

Потом ему пересказывали легенду несколько раз, даже пустотники приложили руку к её распространению, но сам он ни разу не встречал альбедо . Он не встречал даже тех, кто взял бы на себя смелость утверждать, что видел хотя бы одного альбедо собственными глазами. Ничего удивительного. Легенда на то и легенда, чтобы вводить в искушение. Твердолобый знал об этом на примере множества призраков, обманутых призрачной мечтой. Он не поддавался. Что-то глубоко внутри него ещё помнило абсолютный, нечеловеческий покой Колыбели, и это «что-то» никогда его не обманывало.

По старой памяти он сначала заглянул к Коротышке. Тот был так плох, что даже не приподнялся на своём продавленном диване. Какая-то девчонка-пустотница прислуживала ему; у неё было клеймо на полголовы, и при появлении Твердолобого она вообще лишилась речи. Вглядевшись в глубину лавки, где скорчилось безногое тело Коротышки, Твердолобый понял, что здесь душами не разживёшься – у хозяина осталось слишком мало сил, чтобы удержать собственную. Поколебавшись немного, он всё-таки положил на прилавок небольшой самородок – милостыня уже никого здесь не оскорбит.

Следующей была лавка Слепой Магдалены. Вывеска утверждала, что всяк вошедший сюда за небольшую плату узнает своё будущее, а потерявший память услышит правду о прошлом. Таким образом, Магдалена приторговывала временем. Судя по виду лавки, дела у неё шли не очень. Твердолобому вспомнилась болтовня Либоумера… что-то о стражниках, съевших глаза Ясновидящей, которая научилась ломать время. Или он не так понял?..

Ещё одно жалкое подобие пороховой норы. Он прошёл мимо, не испытывая нужды в патронах. То же касалось и книжной лавки – ни одна книга не способна заменить ему призрака. Слова не могли передать того, что он чувствовал, извлекая душу из контейнера. По сравнению с витиеватым словоблудием это было настоящее, пронизывавшее до печёнок откровение.

…Он застыл перед неприметной дверью. Единственное, что заставило его остановиться и замереть, – это знак на ней, рисунок, наспех сделанный углем. Он мог бы поклясться, что это не случайное и крайне маловероятное совпадение, а послание, оставленное для него Карбоном. Или Светловолосой – какая разница. Но клятва окажется преждевременной, если за дверью ловушка. Тем не менее, он вошёл без стука.

С первого же взгляда ему стало ясно, что в этой лавке уже ничем не торгуют, и всё-таки нигредо надеялся получить то, за чем пришёл. Он улавливал необычно высокую концентрацию призраков – здесь их было больше, чем в любой из посещённых им прежде пустот.

Он различил чей-то силуэт в темноте – маленький, как будто принадлежавший ребёнку. Когда дверь за спиной Твердолобого закрылась, внутри уже неоткуда было взяться свету, но, невзирая на это, хрупкая фигура постепенно выступала из мрака. Твердолобому показалось, что она сама начала понемногу излучать свет. Это выглядело завораживающе, точно время повернуло вспять и у него на глазах пепел превращался в бумагу…

Вскоре он уже мог различить лицо – действительно детское, окружённое ореолом шевелящихся седых волос. От этого возникала иллюзия, что девочка стоит в потоке воздуха, хотя никакого потока, конечно, не было. Спустя некоторое время нигредо понял, в чём дело: вокруг её головы роился целый сонм призраков. Каждая прядь этих слишком длинных и слишком рано поседевших волос извивалась вопреки собственной тяжести, поднятая оплетавшим её незримым ужасом (и это разительно напоминало спирали кошмаров, обвивавшие зáмки Спящих), – однако девочка улыбалась, и в её улыбке было столько добра и покоя, что Твердолобый расслабился, хотя голос сомнения нашептывал ему: «Тебя здесь ждали». А что ещё могло делать это невероятное нездешнее существо, просто стоявшее посреди давно опустевшей лавки?