Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

Штуковина заворожила не только Твердолобого, который начал припоминать то, что некогда слышал. Светловолосая стояла над Карбоном и смотрела вниз. Её лицо застыло багровой маской, будто глина, опалённая жаром вулкана.

– Что это? – спросила она наконец.

– А на что, твою мать, это похоже? – прохрипел Карбон, не растерявший своих привычек, даже находясь при смерти.

– Где ты его взял? – Твердолобый не хотел задавать этот глупый вопрос. Знал, что ответа не получит. Но вырвалось.

– Ещё один придурок, – сказал Карбон. – Бери его и убирайся!

Слова, явно обращённые к Светловолосой, вывели её из ступора. Она нагнулась и взяла испускавший рубиновый свет предмет, который снаружи был красноватым ещё и от крови.

Твердолобый подобрал пистолеты Карбона. Не пропадать же хорошим пушкам. Затем он протянул руку к не менее ценной вещи – контейнеру ледокола. Открыл и заглянул внутрь. Контейнер оказался пустым. Карбон использовал все души без остатка.

Даже крот ледоколу не откажет в последней услуге.

– Как насчёт могилы в тверди? – спросил Твердолобый.

– Да ты свихнулся, крот, – презрительно выдохнул Карбон несколько слов и кровавых пузырей, после чего замолчал навсегда.

– Пусть остаётся здесь, – сказала Светловолосая. – Не тебе его хоронить.

Твердолобому было плевать – пусть болтает, слова не пули. Именно поэтому он не спешил прятать пушки Карбона. Светловолосая поняла это и посоветовала:

– Расслабься, крот. Обычно я не убиваю тех, с кем сплю. Ты мне нравишься. Хотя…

– Хотя что?

– До сих пор не дошло? В церкви должен был сдохнуть ты.

Он не понял, зачем она это сказала, и не стал уточнять, чей это был план. Некоторые вещи лучше не знать до конца, особенно если надеешься однажды снова затащить женщину в постель. А он, как ему только что стало ясно, все ещё хотел её. Недаром его прозвали Твердолобым.

Но даже он подозревал, что истинная причина её «благосклонности» кроется в чём-то другом. Возможно, в том, что её тоже использовали, причем не чужие, а свой. И потом, Карбон скрывал от неё, что завладел Компасом. А значит, совсем не исключено, что она тоже должна была сдохнуть в церкви.

Избежавшие жертвоприношения одновременно воззрились на мёртвого ледокола.

– Он был твоим братом?

– Ха, братом… Он был проповедником в Медленном Льду.

– И что он проповедовал?

– Что надо разбудить Спящих, если хочешь вернуться в Колыбель.

– Но… – Кое-что не укладывалось в твердолобой башке. – Когда Спящие проснутся, что будет с нами?

– Если Карбон прав, то исчезнут сны. Исчезнет Проектор. Исчезнут Льды, твердь и Зона Любви. И, само собой, мы тоже исчезнем… Радуйся, тупица! Ты вернёшься в свою Колыбель.

Что-то он не испытывал радости, хотя жаждал возвращения всем своим естеством. С другой стороны, он спросил себя, сколько можно трусливо цепляться за опостылевшую «реальность». В ней не было ничего, кроме могилы, ждавшей его на одной из следующих спиралей. А может, и могилы не было. Как у Карбона.

– И ты ему поверила?

– Я с детства была его поводырём. Вела туда, куда он приказывал.

Твердолобый нечасто чувствовал себя таким идиотом.

– Он был слепым?

– Слепым, как последний крот. Но это не мешало ему убивать.

– Ещё бы, ведь это ты убивала.

Она только улыбнулась. От этой улыбки его пробрала дрожь. Совсем недавно он держал эту суку в объятиях… Теперь он понял, что означали «отрезанные тени» и многое другое.

– А как к нему попал Компас?

– Значит, это Компас?

– Да. Компас Уборщика. О нём рассказывают всякое. Редкая штука…

– Карбон говорил, что когда-то наткнулся на чужой тайник в Тающем Льду. До этого он был зрячим.

– Да, возможно. Он взял себе Компас. За это Уборщик его ослепил.

– А почему он не забрал назад свою игрушку?

Твердолобый пожал плечами, но на самом деле он знал ответ или, по крайней мере, догадывался. Старый спор с Архитектором. Один шанс из миллиона? Пусть будет два. Почему бы не помочь своей крысе в лабиринте. Слегка. Самую малость…

Лабиринт был хуже кошмара: от кошмара можно очнуться. С одной стороны, он вызывал агорафобию, как бездонное пространство, с другой – приходилось доламывать непрерывно зараставшие коридоры-призраки. Это была изматывающая борьба с иллюзией и реальностью, неотличимыми друг от друга. Спасал Компас, без которого плоть нигредо давно растворилась бы в тверди ложных коридоров или превратилась бы в изуродованное мясо в разрывах пустоты. Однако всего четверть квадранта спустя Твердолобый истратил такое количество энергии, что при обычном движении его хватило бы на целую спираль. Пополнить запас было негде. Судя по всему, Светловолосая испытывала то же самое. В их контейнерах не осталось душ, чтобы утолить голод.

« Ты не пробовал обходиться без них?.. » Слова девочки-альбедо уже некоторое время звучали у него в голове, но он не замечал их, поглощённый странными и противоречивыми ощущениями: то сопротивление нарастало до такой степени, что для очередного шага уже требовался взлом, то внезапно наступала леденящая разреженность и страх пустоты сдирал с Твердолобого кожу. А в следующее мгновение… В том-то и дело, что нельзя было предсказать, каким станет лабиринт в следующее мгновение. Компас отсекал ложные ответвления, но не избавлял от необходимости продираться сквозь чужие коридоры или, возможно, сквозь чужое безумие, исказившее твердь до полной неузнаваемости.

Светловолосая выдохлась первой. Твердолобый почувствовал что-то вроде удовлетворения: если бы её превосходство было полным, он начал бы опасаться за свою шкуру ещё раньше, чем им удалось бы выбраться отсюда. Она не убивает тех, с кем спит? А как насчёт тех, чьими жизнями устлана дорога в Колыбель?..

Но вот она остановилась и, вконец обессиленная, привалилась к стене. Вокруг пульсировал слегка окрашенный рубиновым светом Компаса предательский туман, ещё не ставший или уже побывавший твердью. За спиной у Твердолобого медленно затягивалась дыра коридора-призрака. И хотя нигредо мог бы поклясться, что всего несколько шагов назад они прошли правый поворот, сейчас кишка заканчивалась поворотом в другую сторону.

Светловолосая сползла на пол и замерла в той же позе, в какой смерть застала Карбона. С небольшой разницей: она закрыла глаза и у неё не было огнестрельной дыры в груди. Удобный случай, чтобы исправить это. Твердолобый пошевелил пальцами, которые пока ещё слушались, хотя все его реакции явно замедлились. Он так и не поставил на предохранитель пушки Карбона…

– Давай, – сказала она, не открывая глаз. – Всё равно нам не выбраться из этой грязи. Хоть с Компасом, хоть без.

Словечко пустотников «грязь» действительно как нельзя лучше подходило для описания места, где они очутились.