Джери Пурнель - Бегство с планеты обезьян

— Ты слепой? — с содроганием спросил Хендрикс.

— Нет. Кое-что вижу.

— Но как же тебе удается избегать «когтей»?

— «Когтей»?

— Ну, таких круглых металлических штуковин, которые прыгают и зарываются в землю.

— Не понимаю.

Возможно, что поблизости от того места, где жил мальчик, «когтей» не было. Хендрикс знал, что на земле оставались еще довольно-таки большие пространства, свободные от них. Механизмы-убийцы чаще всего собирались вокруг бункеров, заселенных людьми. Эти роботы были сконтруированы так, что они тянулись к теплу — теплу живых существ.

— Тебе повезло, приятель, — выпрямившись, сказал Хендрикс. — Ну, куда же ты идешь?

— Можно мне пойти с вами? — вопросом на вопрос ответил мальчик.

— Со мной? — Хендрикс сложил руки на груди. — Но мне предстоит очень долгий путь. Много миль. И я должен спешить, — он взглянул на часы. — Мне нужно добраться до цели засветло.

— Мне бы очень хотелось пойти с вами, сэр.

Хендрикс порылся в своем ранце.

— Не стоит идти со мной, малыш. Вот, возьми, — он протянул ребенку пару консервных банок. — Бери и возвращайся к себе. О’кей?

Мальчик ничего не ответил.

— Я буду возвращаться по этой дороге через день, а может быть, через два. Вот тогда ты и сможешь пойти со мной. Ну что, договорились?

— Мне хотелось бы пойти с вами теперь.

— Дорога будет очень трудной.

— Я не боюсь идти пешком.

Хендрикс неловко переминался с ноги на ногу. Двое людей в этой выжженной пустыне — очень хорошая мишень. К тому же с мальчишкой идти придется гораздо медленнее. Но вдруг он будет возвращаться другим путем? Что тогда? И если на самом деле этот мальчик совершенно одинок?

— О’кей! Пойдем вместе, малыш!

Хендрикс шел широким шагом, но мальчик не отставал от него.

— Как тебя зовут? — спросил майор.

— Дэвид. Дэвид Эдгари Лерринг.

— Дэвид? Что… Что же случилось с твоими родителями?

— Они умерли.

— Как?

— Во время взрыва.

— Когда же это случилось?

— Шесть лет назад.

Хендрикс сбавил шаг.

— И ты все эти шесть лет был один?

— Нет. Какое-то время я был с другими людьми, но потом они ушли.

— И с тех пор ты один?

— Да.

Хендрикс посмотрел на мальчика. Он был каким-то странным. Говорил очень мало и как-то отрешенно. Но, возможно, такими они и были, дети, сумевшие выжить среди такого ужаса. Тихими. Стойкими. Какой-то фатализм владел ими. Для них не существовало ничего неожиданного. Они могли вынести все что угодно. В мире, окружавшем этих детей, не осталось ничего нормального, не существовало никакого естественного хода событий ни в моральном, ни в физическом плане. Обычаи, привычки — все это исчезло. Остался лишь грубый опыт.

— Я иду не слишком быстро, малыш? — участливо поинтересовался Хендрикс.

— Нет.

— Как это тебе удалось наткнуться на меня?

— Я ждал.

— Ждал? — Хендрикс был озадачен. — Чего же ты ждал?

— Хотел поймать что-нибудь.

— Какого рода «что-нибудь»?

— Что-нибудь, что можно было бы съесть.

— Ясно.

Хендрикс нахмурился. Тринадцатилетний мальчик, живущий за счет ловли крыс и сусликов… Обитавший под развалинами города, полного радиации… Окруженный «когтями» и азиатскими пикирующими минами…

— Куда мы идем? — внезапно спросил Дэвид.

— В азиатские окопы.

— К азиатам? — в голосе мальчика пробудился интерес.

— Да, к нашим врагам. К тем людям, которые начали эту войну и первыми применили атомное оружие. Помни, они первыми заварили всю эту кашу.

Мальчик кивнул. Его лицо вновь ничего не выражало.

— Я — американец, — с гордостью сказал Хендрикс.

Но мальчик никак не отреагировал на его слова.

Они пошли дальше. Хендрикс чуть впереди, мальчик следом за ним, прижимая к груди игрушку.

Около четырех часов дня они остановились на привал, чтобы пообедать. Хендрикс развел костер в расщелине между искореженными бетонными плитами.

Азиатские окопы были недалеко. Некогда эта местность являла из себя цветущую долину — сотни акров фруктовых деревьев и виноградников. Теперь здесь не осталось ничего, кроме голых пней, засыпанных пеплом руин и искореженной дороги. Над всем этим мрачным пейзажем висели темные тяжелые тучи.

Хендрикс приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.

— Держи!

Он протянул банку с тушенкой и кусок хлеба мальчику. Дэвид сидел на корточках у костра, его узловатые коленки выступали вперед. Он посмотрел на еду и покачал головой.

— Нет.

— Нет? Тебе что, не хочется есть?

— Нет.

Хендрикс пожал плечами. Возможно, мальчик был мутантом, привыкшим к особой пище. Но какое это имело значение? Отыскивая себе пищу здесь, в развалинах, мальчик должен был научиться есть все.

Да, он определенно ведет себя странно, но в этом мире произошло столько перемен… Жизнь больше не была такой, как раньше. И уже никогда такой не станет. Рано или поздно человечеству придется с этим примириться.

— Ну что ж, как хочешь, — проговорил Хендрикс.

Он сам съел хлеб и тушенку, затем выпил кофе. Он ел медленно, размеренно двигая челюстями. Покончив с едой, Хендрикс встал и затоптал костер.

Дэвид медленно поднялся, следя за ним припухшими глазами.

— Мы идем дальше, малыш, — сказал Хендрикс.

— Хорошо.

Майор пошел впереди, держа винтовку наперевес. Азиаты были уже где-то рядом. Хендрикс был готов ко всему. Конечно, азиаты ждали ответа на свои предложения, но не стоило забывать, что они не брезгуют никакими уловками.

Хендрикс внимательно осмотрел местность. Ничего, кроме развалин и пепелищ, нескольких холмов и обугленных деревьев. Но передовой бункер азиатов должен был быть где-то здесь. Он мог выдать себя только перископом да парой стволов крупнокалиберных пулеметов и, возможно, еще антенной.

— Мы скоро придем? — спросил Дэвид.

— Да. Ты устал?

— Нет.

— Тогда что?

Мальчик не ответил. Он продолжал робко плестись следом, тщательно выбирая путь среди камней. Его одежда и поношенные башмаки посерели от пыли. Такой же серый налет покрывал его лицо и обнаженные руки и ноги. На бледном лице мальчика не было, казалось, никаких других красок, кроме серой.

«Пожалуй, это типичное лицо нового поколения детей, выросших в погребе, дождевых стоках и подземных убежищах», — подумал офицер.

Хендрикс замедлил шаг, поднял бинокль и внимательно осмотрел окрестности. Видят ли его? Следят ли за ним точно так же, как его люди наблюдали за азиатским парламентером? По спине Хендрикса пробежали мурашки. Возможно, они уже изготовили оружие и вот-вот прогремят выстрелы. Его люди в подобной ситуации тоже всегда были готовы открыть огонь.

Хендрикс отнял бинокль от глаз и вытер пот со лба. Он чувствовал себя отвратительно. Но ведь его должны ждать! А это делало ситуацию совершенно иной.