Джери Пурнель - Бегство с планеты обезьян

Хотел бы я знать, осознает ли Веррик серьезность той жертвы, которую ты принесла ему?

— У Веррика есть дела поважнее. Возможно, завтра все пойдет, как прежде. Ведь тебе этого хочется тоже? Фантастика, да?

— Да, конечно.

Элеонора обняла Теда.

— Итак, ты действительно идешь с нами? Ты поможешь нам задействовать Пеллига?

Бентли кивнул.

— Да.

— Отлично!

— Тебе нравится эта квартира? Она довольно-таки просторная. У тебя много вещей?

— Нет, не много, — грудь Бентли что-то сдавило и не отпускало.

— Ничего, образуется.

Элеонора залпом осушила свой бокал, погасила свет и обернулась к Теду. Отсвет, идущий от сигареты Элеоноры, окружил ее волосы, ее губы и грудь красноватым сиянием.

Бентли протянул к ней руки.

— Тед, тебе хорошо со мной?

— Да, — машинально подтвердил Бентли.

— Тебе не хотелось бы быть сейчас с другой?

Бентли молчал, и Элеонора тревожно добавила:

— Я хочу сказать… Быть может, я… не так уж хороша, а?

— Нет-нет, ты превосходна…

Только через два-три часа Тед вспомнил о своих проблемах.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он, не обращая внимания на умоляющие глаза Элеоноры, и добавил жестко: — Ты верно заметила. Завтра, без сомнения, великий день.

Леон Картрайт, Рита О’Нейл и Питер Вейкман завтракали, когда оператор инвик-связи сообщил, что по секретному каналу получен вызов с корабля.

Бледный, с осунувшимся лицом Картрайт повернулся к экрану инвик-связи.

— Где вы находитесь? — дрожащим голосом спросил он.

— В четвертой астрономической единице, — ответил капитан Гровс.

Удрученный вид Картрайта явно обеспокоил его, и капитан, видимо, силился понять: выглядит ли Картрайт так плохо на самом деле или же в этом виновато нечеткое изображение?

— Мы скоро выберемся в нетронутое пространство, — сказал Гровс. — Официальные карты здесь уже непригодны, и я руководствуюсь данными Престона.

Итак, корабль миновал половину пути. Орбита Диска Пламени, если таковой вообще существует, имеет радиус-вектор в два раза больший, чем радиус орбиты Плутона. Далее — неизведанная бесконечность. Вот-вот корабль пролетит мимо последних сигнальных бакенов и оставит позади мир, обжитый людьми.

— У нас не все гладко. Кое-кто хотел бы вернуться, — доложил Гровс. — Еще есть возможность отправить их назад.

— Сколько человек собирается покинуть корабль?

— Десятеро.

— Вы сможете обойтись без них?

— Да.

— В таком случае, отпустите их.

— К сожалению, я еще не имел возможности поздравить вас, — сказал Гровс.

— Меня поздравить? А! Да, спасибо.

— Хочется пожать вам руку, Леон.

Гровс протянул огромную черную ладонь к экрану инвик-связи. Картрайт сделал то же, и на какое-то мгновение их пальцы соприкоснулись.

— Я полагаю, — улыбнулся Гровс, — когда я вернусь на Землю, мы обменяемся рукопожатиями по-настоящему.

— Честно говоря, не надеюсь, что вы застанете меня. То, что я переживаю, это кошмар, от которого невозможно пробудиться.

— Все это из-за убийцы?

— Да, — ответил Картрайт. — Он уже в пути, и я жду его…

Окончив сеанс связи, Гровс позвал Конклина и Марию.

— Картрайт согласен отпустить их. Во время обеда я объявлю об этом официально.

Гровс посмотрел на сигнальный огонек, вспыхнувший на пульте управления.

— Посмотрите. Этот индикатор сработал впервые с момента эксплуатации корабля.

— Мне это ни о чем не говорит, — пожал плечами Конклин.

— Это значит, что мы пересекли последний рубеж исследованного пространства. Немногие экспедиции попадали сюда.

— Когда мы овладеем Диском, — восторженно воскликнула Мария, — этот рубеж уже не будет иметь смысла!

— Не забывайте, что восемьдесят девятая экспедиция ничего не нашла, — заметил Конклин. — А у них были все документы Престона.

— Наверное, они наткнулись в космическом море на гигантского змея, — полушутя-полусерьезно сказала Мария, — он проглотил их и проглотит нас, как предсказывают сказки.

Гровс холодно посмотрел на нее:

— Я занимаюсь навигацией. Идите и проследите за загрузкой возвращаемой капсулы. Кстати, вы ночуете в трюме?

— Да.

— После отбытия этих десятерых вы сможете занять одну из кабин. Выбирайте любую.

Кабина, которую они заняли, раньше служила лазаретом. Перед тем как поселиться в ней, Конклин и Мария тщательно ее прибрали.

— Если мы приземлимся без приключений, — сказала Мария, — то первое время будем жить здесь. Это — лучшее помещение из всех тех, что я имела в жизни.

Мария сбросила сандалии и устало опустилась на узкую железную кушетку.

— У тебя есть сигареты? Мои кончились.

Конклин протянул ей пачку.

— Только учти: это последние.

Мария с удовольствием затянулась.

— Здесь так спокойно.

— Слишком спокойно. Я все думаю о том, что мы летим к планете, о которой никто ничего не знает. Великий Боже! Что ждет нас? Холод, тишина, смерть…

— Не думай об этом. Надо работать.

— Я не настолько фанатичен, как это кажется. Это, конечно, великолепная идея: отыскать Десятую планету и переселиться на нее, но теперь, когда мы в пути…

— Ты сердит на меня? — с тревогой в голосе спросила Мария.

— Я зол на весь мир. Половина группы нас уже покинула. Гровс только командует и прокладывает маршрут, опираясь не на точные данные, а на фантазии сумасшедшего. Меня бесит все это, а также то, что этот корабль — старый разваливающийся грузовик. Мы миновали последний рубеж, и только фантазеры или сумасшедшие могли забраться так далеко.

— И к кому же ты нас относишь? — устало спросила Мария.

— Скоро ты сможешь узнать это сама.

Мария робко дотронулась до руки Конклина.

— Даже если мы никуда не доберемся, это все равно чудесно.

— Это ты про нашу келью?

— Да.

Мария посмотрела на Конклина.

— Это было моей мечтой. Я всю жизнь скиталась без цели с одного места на другое, от одного человека к другому. Я не хотела быть одна, но, по правде сказать, я и не знала, с кем бы мне хотелось быть. Теперь я это знаю. Кажется, мне не следовало говорить тебе это, но я ношу амулет, который должен тебя приворожить. Мне помогла его сделать Жанет Сиблей, а она знает в этом толк. Я хочу, чтобы ты меня любил.

Конклин наклонился, чтобы поцеловать Марию, но она, не издав ни звука, вдруг… исчезла.

Со всех сторон Конклина окружило ослепительное белое пламя.

Конклин попятился и, оступившись, упал в это колышущееся море света.

И тут раздался голос.

Он зародился где-то внутри Конклина, затем начал разрастаться и рваться наружу. Мощь голоса ошеломила его.

— Земной Корабль, — вопрошал голос, — куда ты идешь? Почему ты здесь?

Звук голоса буравил Конклина, уходил и возвращался подобно световой волне. Это пульсирующее облако необузданной энергии наваливалось на Билла, сжимало его со всех сторон.