Евгений Брандис - Незримый мост

— И должно быть ни хрена, — раздался сзади голос шефа. Он незаметно подошел и наблюдал за опытом.

— Дайте паяльную лампу, — сказал Лисоцкий.

— Не мешай эксперименту, — сказал шеф.

— Дайте лампу! — закричал Лисоцкий.

Ему дали лампу, и он в течение десяти секунд нагрел подковку добела. Провода от нее отпаялись, а результат был тот же.

— Не та подкова, — заявил Лисоцкий. — Суррогат, а не подкова. Нужно настоящую, с коня. С копыта, так сказать!

— Хватит! — сказал шеф. — Петя, пишите вежливое письмо. Приложите схему опыта. Пообещайте амперметр. Не забудьте написать: «с уважением…». Это преступление! Убить неделю на какого-то Брумма! А если этот Фомич заявит завтра, что Земля имеет форму бублика? Мы это тоже будем проверять? Да?

— Подождите, — загадочно сказал Рыбаков. — Это еще семечки.

Лисоцкий выпросил подкову и унес к себе в лабораторию. Сказал, что на счастье. В результате так оно и вышло, но гораздо позже.

Я снова написал письмо в Верхние Петушки. Назвал Фомича коллегой, употребил кучу терминов и дал теоретическое обоснование с формулами. Написал даже уравнение Шредингера, хотя оно было и ни к чему. Это чтоб он подольше разбирался. Я уже чувствовал, что предстоит затяжная борьба. Это же чувствовал и шеф.

— Петя, изучите этого Брумма как следует, — сказал он. Чтобы быть во всеоружии.

На следующий день я отправился в отдел рукописей и старинных изданий Публичной библиотеки и засел за оригинал. Брумм писал по-латыни. С этим я еще с грехом пополам справлялся. Но у него обоснования теории были немного мистические. Он, например, всерьез заявлял, что электрический ток есть одна из форм существования дьявола. И святой огонь, мол, заставляет дьявола бегать по проводам и производить искры. Каким образом дьявол может заряжать аккумуляторы, Брумм не писал.

В общем, в таком роде.

Я изучил только один трактат из четырнадцати, а Василий Фомич уже успел сделать ответный ход.

На этот раз Смирный поднял на ноги общественность. Общественность обычно охотно поднимается на ноги. Можно сказать, она только этого и ждет.

Общественность можно поднимать на ноги различными способами. Василий Фомич пошел по пути коллективного письма. Не знаю, где он набрал в Верхних Петушках столько народу. Может быть, в райцентр ездил? Во всяком случае, человек пятьдесят клятвенно подтверждали, что товарищ Смирный пользовался мотоциклом с коляской шесть месяцев, и довольно интенсивно.

Причем аккумулятор заряжал один раз от подковы. Все видели. Где он брал подкову, тоже указали. Он брал ее в кузнице.

— Вот видишь. Не в церкви, а в кузнице, — сказал Рыбаков.

— Да я свечу брал в церкви, а не подкову! — возмущенно сказал я.

— Все равно, — меланхолично заметил Саша.

По-моему, Рыбаков задался целью методично меня довести до состояния шефа. Это у него не выйдет!

Шеф смотрел на меня скорбно, когда я читал письмо.

У него зрела мысль. Начал он издалека.

— Петя, вы еще молоды, — сказал он мягко. — Нервы у вас крепкие. Поезжайте в Петушки. А не то Фомич сам прикатит на своем мотоцикле. Тогда я за себя не ручаюсь. А у меня семья.

И я пошел оформлять командировку. Начальство подписало ее не глядя, а в бухгалтерии заволновались.

— Это где это такие Петушки-гребешки? — спросил главный бухгалтер. — И зачем это тебе туда ехать? Небось по грибы собрался?

Я терпеливо объяснил, что в Верхних Гребешках состоится международный симпозиум. То есть… тьфу! Не в Гребешках, а в Петушках. Повестка дня: доильные аппараты на транзисторах, сбор яиц с помощью электромагнита и применение подковы в качестве генератора. Про подкову я не соврал.

— А самогон там еще не гонят на транзисторах? — пошутил главбух.

— Запланировано в следующей пятилетке, — пошутил я.

— Езжай! — сказал главбух. — Иностранцы будут?

— Три автобуса, — сказал я.

Главбух остался мною доволен. Я тоже. Получив аванс, я отправился узнавать, как мне добраться до Петушков. Выяснилось, что лучше всего ехать туда на лошади, потому что лошади все равно, где передвигаться. Самолеты в Петушки не летали, поезда не ходили, пароходы не плавали. Я серьезно забеспокоился насчет иностранцев. Как они туда попадут?

Наконец какой-то старичок на вокзале мне все подробно рассказал. Нужно ехать поездом до райцентра, а потом автобусом. Если только влезешь, сказал старичок. А уж после катером по какой-то реке. Если катер ходит, сказал старичок.

— А если не ходит? — спросил я.

— Тады пешим, — сказал старичок. — Там недалече. Верст двадцать пять.

Я поблагодарил старичка за информацию и пошел покупать резиновые сапоги. И ватник.

На кафедре мой отъезд наделал много шуму. Посыпались заказы на сушеные грибы. А Саша Рыбаков предложил мне удочку для подледного лова.

— Так ведь льда еще нет, — сказал я.

— Как знать? — опять-таки загадочно сказал Рыбаков. — Эксперименты могут затянуться.

Лаборантка Неля даже всплакнула, когда я прощался. По-моему, она меня любит. Это надо будет проверить, когда приеду, решил я. Прибежал дядя Федя с какой-то посылкой. Просил по пути завезти к нему в деревню, племянникам. В посылке были сухофрукты и пластинка Муслима Магомаева. Я уточнил у дяди Феди, откуда он родом.

— Из Тульской губернии, — сказал дядя Федя.

— Дядя Федя, ты географию знаешь? — спросил я.

— Нет, — гордо сказал дядя Федя. — Я только Европу знаю. В войну всю прошел. А здесь уже подзабыл маленько… А что, разве не по пути?

Я сбегал специально за картой и показал дяде Феде местонахождение Верхних Петушков.

— Поди ж ты! — огорчился дядя Федя. — Ну, все равно. Отдай там кому-нибудь. Магомаева там тоже знают, наверное.

Мой научный багаж заключался в конспекте трактата Брумма и пирометре, который я захватил для солидности. Пирометр это такая штука, которой можно измерять высокие температуры. Он не очень большой.

Потом я отправил Фомичу телеграмму. «Командируется представитель комиссии по проверке эффекта Брумма. Подготовьте аппаратуру».

Провожать меня на вокзал никто не пошел. Даже жена. Поезд отходил в третьем часу ночи. Очень удобный поезд для убегающих тайно и навсегда. Я понял, почему отправление назначили так поздно. Или так рано, не знаю. Дело в том, что поезд был отнюдь не «Красная стрела». Далеко не.

Я шагал вдоль платформы и вспоминал последние слова жены. Она сказала:

— Петечка, ты должен держаться.

— Это ты насчет научной позиции? — спросил я.

— Нет, насчет выпивки. Там же все пьют!

— Это слухи, — сказал я. — Все не могут пить. Дети не пьют. Старушки тоже. И вообще там передовой колхоз.

— Закусывай салом, — сказала жена. — Говорят, это помогает.