Евгений Брандис - Незримый мост

Асовский вернулся от иллюминатора к письменному столу, привычно нажал одну из кнопок на вмонтированном в стол пульте связи.

— Дежурный вас слушает, — вырвалось из репродуктора на пульте.

Не повышая голоса и нисколько не торопясь (подчиненные знали: это и есть тот тон, которым отдаются наиболее категорические приказы), Асовский проговорил:

— Первое. В течение ближайшего времени, то есть так скоро, как только возможно, в квадрате И — восемь, и не далее чем в трех — пяти милях от находящегося там иностранного судна, имитируйте приводнение макета капсулы. Задача: заранее выявить все вероятные системы постороннего вмешательства в нашу работу. Если уложитесь до семнадцати нольноль московского времени, значит, не сорвется запуск. Это важно.

— Понятно.

— Второе. Мы не можем успеть переместить в эту же зону глубоководную базу. Чтобы непременно привлечь внимание и к ней несколько ранее момента приводнения макета, база должна будет всплыть. Пусть хотя бы не полностью, в как позволит волнение. Задача все та же… Третье. Будем исходить из того, что незваные гости определенно обладают большими техническими возможностями. Предупредите всех и особенно товарищей, которым придется вести наблюдение с воздуха: пусть не относятся к этому просто как еще к одной тренировке. Это уже работа. То, ради чего мы сюда шли.

— Понятно.

— Четвертое. Если не будете укладываться в уже осуществляемый график, в стадии пятиминутной готовности объявите паузу. Но это, конечно, в том случае, если все же будет надежда благополучно довести эксперимент до конца. Если надежда исчерпается раньше, доложите. Будем давать отмену. У меня все.

— Понятно. Разрешите приступить?

— Да.

— Сергей Сергеевич! Докладывает дежурный.

— Да-да.

— Разрешите поставить в известность: имитировано приводнение макета с немедленным захватом его в аварийную сеть; подъем; доставка на палубу судна. Все это в условиях девятибалльного шторма.

— Ну и…

— Если коротко: никаких посторонних попыток вести наблюдение не установлено.

— В толще воды?

— Тоже ничего, кроме естественного фона: шторм!

— Базу они, впрочем, вполне могли не заметить. Она от них далековато.

— Одиннадцать миль. Но — самолеты!

— Вы же говорите: «Шторм».

— С судна в квадрате И — восемь пускали ракеты.

— Что-о?

— Совершенно отчетливый красный свет. Если по аварийному коду: «Сигнальные ракеты бедствия». Один из пилотов утверждает, что в момент пролета над судном он определенно видел, что там жгли фальшфейеры. Тоже красного цвета.

— С такой высоты! Как он мог это заметить?

— Он так доложил по начальству… Первое впечатление, что на этом судне нет никакого специального оборудования.

— Федору Трофимовичу докладывали?

— Он сейчас здесь, в радиорубке.

— Понимаю. Я должен срочно связаться с берегом. Не мог бы он за это время подойти ко мне?

— Федор Трофимович направился к вам…,

— Николай Матвеевич!

— Вахтенный помощник Поликарпов слушает!

— Берег разрешил провести спасательные работы.

— Понято, Федор Трофимович.

— Иду к вам. Начинайте формировать аварийную партию, Сколько человек, кого. Вам придется ее и возглавить. Обязательно включите врача.

— Понято.

— Тревоги не объявляйте. Хорошо бы справиться силами вахты. Завтра напряженный день.

— Понято, Федор Трофимович, понято…

Непрошеным гостем, который так некстати вмешался в работу ученых, было австралийское грузовое судно «Фредерик Маасдам» водоизмещением одиннадцать тысяч тонн. Уже пятые сутки подряд его трепал шторм. Вышли из строя радиостанция и электропривод рулевой машины, не стало пресной воды, и, наконец, вырвало шток одного из цилиндров главного двигателя. Осколками были тяжело ранены механик и два машиниста.

«Фредерик Маасдам» лишился хода и развернулся правым бортом на ветер, из-за перемещения палубного груза и течи в трюмах с каждой минутой все более теряя остойчивость, К тому времени, когда аварийная партия во главе с Поликарповым ступила на его борт, крен достигал тридцати четырех градусов.

Экспедиционный врач сразу же занялся ранеными, а Поликарпов и прибывшие с ним люди за линь подтянули буксирный трос, набросили его за носовые кнехты и стали отходить к полубаку.

Да, они стали уже отходить, как вдруг одна из строп, крепившая палубный груз, лопнула. Гора бочек и ящиков двинулась на Поликарпова. Он успел крикнуть: «Берегись!» — но в ту же секунду был сбит с ног и смыт за борт. В реве ветра, в шуме воды и грохоте рушащихся бочек его никто не услышал.

Едва Поликарпов оказался под водой, спасательный жилет, надетый поверх прорезиненной штормовой куртки, автоматически раздулся. Поликарпова то выносило на поверхность океана — и тогда в ушах свистел ветер, а в лицо дробью гвоздили колючие брызги, — то водяные валы «подминали» его, затягивали в пучину.

Оглушенный, полузахлебнувшийся, в кромешном мраке тропической штормовой ночи, он совершенно потерял ориентировку, но тем не менее как только над ним оказывалось небо, упорно начинал загребать воду, хотя и понимал, что его все дальше относит от судов и что до тех пор, пока океан не утихнет, нельзя надеяться даже на тот редчайший шанс, который выпадает на долю моряка всего один раз в жизни.

С рассветом шторм начал слабеть. Волны, правда, еще захлестывали Поликарпова, но с каждым часом становились ленивее, все чаще вместо гребней на поверхности воды тянулись белые полосы безжизненной пены. И тогда он вдруг забылся. Это не было сном. Им овладела апатия, вызванная усталостью и голодом.

Как только на «Василии Петрове» узнали, что Поликарпова смыло за борт, по приказу капитана Зиганшина немедленно же, единым ракетным залпом, в океан сбросили радиобуи, чтобы обозначить тот участок водной поверхности, в пределах которого Поликарпов должен был находиться. Вслед затем беспилотные вертолеты принялись инфралокаторами метр за метром обшаривать этот участок. Анализируя их сигналы, вычислительные машины «Василия Петрова» работали во всю свою мощь.

Движущаяся под влиянием ветра и постоянных морских течений вода смещала радиобуи, но вместе с ними смещалась и подтянутая в район поиска подводная база. Ее площадка для вертолетов, расположенная на конце возвышающейся над океаном тридцатиметровой входной трубы, сильно раскачивалась, но спасатели ни на минуту не покидали ее, готовые в любое мгновение и не считаясь ни с какой опасностью, поспешить на помощь.