Олег Дивов - У Билли есть хреновина [сборник]

— Пятая кнопка, — лейтенант сгреб ком с капота машины. Ком у него был тяжелый, пригодный для удара по черепу, как и вся полицейская электроника. Недаром лейтенант таскал его на поясе, а не по-граждански, на руке.

— Пятая линия… Есть.

— Я буду слушать вас постоянно одним ухом, — пообещал лейтенант. — Погодите, а сапоги резиновые? Москитные сетки? Репеллент? Или ваши камни еще и мошкару отгоняют? Забыли, куда лезете, пижоны городские, хе-хе?

— Не надо, — отмахнулся я. — Внутренними резервами обойдемся. Вызывайте диспетчера, подгоню сюда «тэшку».

— Садитесь, поехали.

— Зачем? Сама прилетит.

Лейтенант хотел сказать что-то грозное и многозначительное, но выдавил только два слова. «Задолбали» и «застрелюсь».

Однако диспетчера он вызвал.

Когда над городом показалась моя красненькая, вдруг защемило сердце. Я по ней соскучился.

— Лапочка… — проворковал Билли.

«Локхид Альбатрос Т5» — одна из самых удачных по дизайну машин, а на мой вкус так самая-самая. Впрочем, есть аппарат красивее простой «тэшки». Называется «Т5 Эволюция». Радость моя и гордость.

У большинства транспортных средств нового поколения дизайн не сбалансирован. То автомобильчик по небу летит, то самолетик из-за угла выкатится. Так диктует потребитель. Ему вынь да положь узнаваемый брэнд. «Корвет» должен быть плоским и чуть угловатым, «Мустанг» без фальшрадиаторной решетки не «Мустанг». «Вольво» — слегка зализанный кирпич, «Мерседес» — обтекаемый чемодан. Если летит-порхает веселенькая финтифлюшка, она, скорее всего, японская. А если прет что-то зловещее, железное, похожее на штурмовик, будьте уверены — сделано в России.

«Тэшка» самодостаточна и никого не копирует. Это вытянутая капля с двумя небольшими килями сзади и аккуратными крылышками по бокам. «Тэ-пятая эво», в отличие от стандартной модели, немного сплюснута и выглядит мощнее, крепче.

— Прелесть, — сказал Билли. — Ну согласись, лейтенант, хлоп твою железку!

Моя алая капелька, тихо шелестя, снизилась, выпустила шасси и четко встала на четыре точки в десяти ярдах от нас. Кили и крылья я ей складывать не разрешил, мало ли, вдруг счет пойдет на секунды.

Вблизи, конечно, было заметно, что это не «эво», а, скорее, «эво в квадрате». Некоторые элементы ходовой части у красненькой прямо-таки топорщились. Нахально. И фактура поверхности бросалась в глаза. И легкое вздутие силового отсека.

А я Джонсону говорил.

— Стильная машина, не спорю, — сказал лейтенант. — Только вы мне ответьте — кто этот… этот звездолет сертифицировал для гражданских трасс?!

— Мы скорость не превышаем! — свернул на привычную тему Билли. — Мы бы на штрафах разорились, хлоп твою железку!

— А как вы сюда доехали за три часа? Мне Вейланд хвастался.

— Вот и умножь разрешенную скорость на три. Осознал?

— Да не может быть! — взвился лейтенант. — А зоны перестроения? Там поток еле ползет!

— А мы их — вот так! — Билли показал рукой, как мы их. Напоминало это стремительный змеиный извив.

Лейтенант пожевал губами. Поправил кобуру. Снял и надел фуражку. Сплюнул.

Нелегко ему с нами было говорить на одном языке.

Я открыл багажник и хлопнул ладонью по крышке сейфа. Тот послушно щелкнул в ответ. Признал хозяина.

— И все-таки, как вы получили сертификат? — не унимался лейтенант. — Никому не скажу. Просто любопытно.

— Хьюстон, у нас проблема, — сказал Билли.

— Чего?

— Кодовая фраза. Стучишь на один секретный ком и говоришь: Хьюстон, у нас проблема. И проблему решают. Осознал?

Лейтенант вспомнил, чем мы занимались до курьерской службы, и крыть ему стало окончательно нечем. Он не допускал и мысли, что Билли над ним издевается. И правильно, кстати. Билли не издевался. Билли вообще старается никогда не врать. Я его за вранье ругаю.

— Это ты еще нашего Джонсона не видел, — то ли пообещал, то ли пригрозил Билли.

— Спасибо, мне вас двоих хватает. Прилетел, называется, привет от НАСА! На какой-то помеси утюга со сварочным аппаратом… Даже спросить боязно, сколько «Махов» она делает.

— Достаточно, — промолвил Билли со значением.

— А знаете, я, конечно, полицейский, — сказал лейтенант. — И уличные гонки ненавижу. Но если Грег Вейланд уговорит вас посостязаться где-нибудь от города подальше, я, наверное, посмотрю на это сквозь пальцы. Надоело выписывать Грегу штрафы за опасное вождение. Пусть без машины погуляет. В памперсах!

— Слышишь, Ванья, он осознал!

Я вынырнул из багажника. На пороге дома стояла и разглядывала «тэшку» Вера Сэйер.

Она переоделась. Вместо бесформенной тряпки заношенного домашнего платья на ней теперь были голубые джинсы и ярко-белая блузка с отложным воротничком. Русые волосы она собрала в хвост, и это очень шло ей.

А обуви на ней по-прежнему не было. Вера знала, что у нее красивые ступни.

Черт побери, она вдруг захотела нравиться.

Я улыбнулся ей.

— Ванья, не дури, — прошептал Билли. — Тетка замужем, хлоп твою железку. И она сейчас малость сумасшедшая, у нее дочь пропала, забыл?

— Она снова хочет жить, — бросил я через плечо.

— Ребята! — позвала Вера. — Вам перекусить не пора? Заходите, Иван. И вы тоже. Ланч готов.

— Простите, мэм, но меня в участке ждут, — засуетился лейтенант. — Айвен, мы обо всем договорились, да? Ну, удачи!

— Не забудь прислать Клариссу! — крикнул Билли ему вслед. — Помнишь, ты обещал, что она потренирует нас в надевании и снимании резиновых сапог?

Лейтенант решил съязвить в ответ. Он высунулся из окна машины и ляпнул:

— Вот из-за таких, с позволения сказать, астронавтов никто не верит, что Америка первой высадилась на Луну!

Билли сжал кулаки. Его черное лицо мгновенно стало фиолетовым.

В последнюю долю секунды я успел сбить ему настройку. Невидимая волна, которая должна была треснуть лейтенанта по голове, будто кувалдой, всего лишь швырнула его на сиденье и заставила в панике рвануть машину с места на полном газу.

— Соси бензин! — прошипел Билли.

Как многие профессиональные астронавты, Билли терпеть не может людей, болтающих про высадку американцев на Луне.

— Она с тобой кокетничала! — говорит Билли, натягивая комбинезон. — Ванья, умоляю, не поддавайся. Тетка не в себе. А ты не можешь относиться к ней критично. Гребаный кондом!

«Кондом» — неформальное прозвище универсального защитного комбинезона. Билли длинный, и комбез ему впритык.

У Веры чудесные глаза. И улыбка. Вера не улыбается сейчас, но я-то знаю.

Я знаю о ней все.

Она просто женщина, каких много. Женщина до мозга костей. Этим и хороша.

Билли опять нудит. Он становится чудовищно нудным, когда хочет отговорить меня от чего-то, выдуманного им самим. Билли ни разу меня не подставлял, во всяком случае, нарочно, и уверен, что это дает ему право быть голосом моей совести.