Андрей Изюмов - 13-47, Клин

Вдруг резко закричал Вирус. Его крик настолько сильно ударил по моим ушам… на миг мне показалось, что я не слышу ни единого звука всего того царящего вокруг хаоса, а только лишь вопль друга, режущий слух в абсолютной тишине.

Вирус выронил винтовку из рук и, падая, схватился одной рукой за торс, другую выставив как опору.

В его животе зияла громадная рана размером с мой кулак. Страх потерять друга молниеносно сковал меня нерушимыми цепями. Тут же перекинув винтовку за спину, я выхватил пистолет и взвалил Вируса к себе на плечо.

— Кошка! Прикрой меня! — заорал я. — Я оттащу его вниз в лазарет!

— Поняла! — крикнула она.

— Брат, собери силы! — крикнул я в ухо Вирусу и двинулся вперед как можно скорее.

Он тормозил меня. Сковывал движения, перетягивая мое тело на левую сторону своей массой. Силы покидали его. Вирус уже даже не кричал от боли. Он просто хрипел.

— Держись! — кричал я. — Не дай Бог ты сдохнешь, урод!

Нервы были на пределе. Друг умирал, а я все тащил и тащил его к лифту прямо под вражескими пулями.

Сам не понимаю, как я тогда мог сразу не заметить эту гранату…

Она прилетела откуда-то и рухнула нам под ноги. Чисто инстинктивно я тут же пнул ее ногой, и граната даже успела отдалиться от нас метров на пять, прежде чем взорваться…

Ее взрывом нас отшвырнуло на десяток шагов назад. Я уронил Вируса и мешком рухнул на землю. Друг упал рядом. Его живот был раскурочен еще сильнее, а лицо утратило последние признаки жизни. Больше оно не излучало боль, теперь там царило ужасающее спокойствие.

Меня, похоже, контузило. Все, что я мог делать, это смотреть на своего мертвого друга, с которым больше никогда не смогу даже поговорить.

В голове шумело, я не мог пошевелить руками и ногами. В глазах все расплывалось, а в голову лезли разные слова Вируса, сказанные им в те или иные периоды жизни:

«Тогда уж пусть будет по-честному. Два на два».

«Мне ведь до восемнадцати осталось три недели. Потом начнется война. И мне наверняка уже будет не до этого. Хрен его знает, куда меня занесет».

«Так я взгляну? Нет, безусловно, у меня есть Кошка, просто в целях наблюдения».

«Блеск»

«Как бы там ни было, мы же вместе до апокалипсиса. Не думал я, что так быстро».

Сознание покидало меня. Из последних сил я протянул руку к другу и сжал его уже мертвое плечо.

— Прости, брат… — прошептал я.

Новый взрыв словно прозвучал внутри моей головы. Он был настолько мощным, что на секунду мне показалось, будто сейчас лопнут глаза.

— Подкрепление! — закричал кто-то рядом со мной.

Загремела новая череда взрывов снаружи базы. Под эти звуки я и лишился сознания.

Мне почти семнадцать лет. Шестнадцать лет и девять месяцев, если быть точным, но это не так уж и важно. Я иду по пустынной земле Альянса под руку со своей девушкой.

Ее зовут Куница. И она — мой ангел, с которым я не расстаюсь уже почти два года.

— Куда пойдем, Клин?

Я загадочно улыбнулся.

— Есть одно место. Оно из разряда моих самых любимых, но ты там никогда не была. Я туда не ходил ни с Вирусом, ни с Кошкой. Ни с кем вообще. Только сам.

Она заинтересовалась.

— Что же это за местечко такое, если за два года, что мы вместе, ты так и не удосужился меня туда сводить?

— Оно для одиноких посещений, — хмыкнул я, — и только если есть отличные темы для разговора. Мы пришли.

Я нажал на панель вызова лифта. Затем мы вошли внутрь. Я положил руку на сканер, и лифт начал движение вниз.

— Так что же это за место такое? Небось, очередной кинозал с обсуждениями фильма после его окончания?

Она совсем не любила кино. Предпочитала жизнь. Я поцеловал ее в щеку.

— Нет, это обычное местечко для пьянства.

Двери лифта растворились.

Я привел Куницу в бар «Альянс». Здесь всем заправлял веселый и добродушный старик, офицерского имени которого не знал вообще никто. Отслужив свое, дед открыл этот паб и взял себе псевдоним Бармен. С ним я мог говорить часами, бывало, даже ночами напролет. Он мог очень многое рассказать и посоветовать, а я любил и умел слушать.

Куница улыбалась. Ее белоснежные волосы блестели точно так же, как и ее идеально красивая улыбка. Чуть меньше чем через полтора месяца Куницу насмерть собьет пролетающий слишком низко джеткар, а я навсегда потеряю свою первую любовь и самого близкого и дорогого мне человека.

Мы подошли к барной стойке и сели. Я придвинул к себе пепельницу и закурил. Вскоре из подсобной комнаты вышел сам хозяин бара. Я положил сигарету в пепельницу, встал и протянул ему руку.

— Клин? — улыбнулся старик.

Он пожал руку, я перегнулся через стойку, и мы обнялись.

— Здравствуй, Бармен.

— А кто эта леди с тобой? Ты всегда приходил один сюда…

Куница ухмыльнулась.

— Ее зовут… — я поперхнулся, вспомнив, что сначала должен был назвать личный номер.

— Куница, — сказала она безо всяких глупых ритуалов с цифрами и протянула старику руку.

— Бармен, а налей нам моё любимое, — попросил я.

Он снова улыбнулся и начал смешивать коктейль. В отличие от других своих коллег, Бармен никогда не полагался на автоматику, и все напитки делал собственными руками. Ну, во всяком случае, коктейли.

— Расскажите что-нибудь о себе, — вдруг попросила Куница.

Бармен доброжелательно улыбнулся.

— Ну что же может рассказать о себе одинокий старик, делом жизни которого стал бар?

— О, все что угодно! — рассмеялся я и закурил снова. С этих слов Бармен начинал львиную долю своих историй.

— Что смешного? — не поняла Куница.

— Ничего. Слушай дальше, — кивнул я ей.

Куница повернулась к Бармену, который как раз поставил перед нами два бокала. Я взял свой и сделал пару глотков.

— Божественно, как всегда, — поблагодарил я.

Бармен шутливо поклонился мне, а потом снова перевел взгляд на Куницу.

— Ну, если честно, то моя жизнь не всегда принадлежала этому заведению.

— Ну, кто бы сомневался, — хмыкнул я, — все мы до определенного возраста только лишь солдаты.

— Да. И я, как и вы, собственно, тоже начинал с войны.

Справедливости ради я хотел заявить, что мы пока лишь только курсанты, но подумал, и не стал перебивать его снова. Выпил еще немного коктейля и, уже в который раз, приготовился слушать истории Бармена.

Он рассказывал о войне довольно долго. Поведал о том, что пенсия по выслуге лет пришла к нему уже в то время, когда старик дослужился до майора. Говорил, как он начинал обустраивать этот подвал в бар собственными руками и на собственные деньги… в какой-то миг я потерял нить его рассказа и «вернулся в строй» на этой фразе:

— Но, знаете, с самых молодых лет и до нынешнего моего возраста я не могу прожить без одной вещи.

Я содрогнулся. Потому что понял, о чем он говорит.