Павел Сормов - Летняя вьюга

У ворот лесопарка на поверженной секции забора стояла депутат местного совета «курчатника» Нора Робертовна Шкиль, старая знакомая профессора Чекана, неопределённого возраста дама в очках, похожая на хрестоматийную строгую училку. Увидев выходящих из леса сестёр и Мыша, она покивала головой.

— Свет, ты не видела, кто тут нахулиганил?

— Нет, мы по той стороне гуляли. Вроде хлопок какой-то был.

— Я тоже слышала, а гари то нет! Я наряд из Долгопрудного вызвала, но эти пока доедут, тут полпосёлка взорвут! Чёрт знает что творится. А сейчас смерч над лесом видела, только что. Вы-то нормально?

— Да, просто ветер сильный был. До свидания, Нора Робертовна!

— До свидания, Дима, девочки. Я тут полицию нашу, — едко усмехнулась активистка, — родную, дождусь.

Исследователи вернулись домой как раз к обеду, заготовив дежурное враньё для Игоря про причины незапланированного производственного совещания под дождём в лесу.

Съев одну фирменную игореву котлету, Мыш откланялся. На шашлык он тоже успевал, но аппетита за этот сумасшедший день явно не нагулял. В голове был «сумбур вместо музыки», и, в довершение всего, он почти физически ощущал, как под всем миром тикает таймер чудовищной бомбы. Бомбы, которую он сам сегодня заложил, накормив своего личного демона любопытства.

Родители немало удивились — Дима вернулся почти точно в срок, примерно полшестого.

— Ну, что, Ландау, — начал снова отец, — нашли бозон Хиггса? В кладовке валялся, всеми забытый?

— Неа. Не поверишь, в школе учился, — показал руками примерные дашкины габариты Мыш. — Вот такой вот бозонище!

Дима подцепил на вилку и отправил в рот внушительный кусок шашлыка.

Когда за обедом Дарья слопала шесть здоровенных рыбных котлет в панировке, не обойдя вниманием и картофельное пюре, и салат, то есть съела больше всех остальных присутствующих, вместе взятых, Джа, естественно, воспринял это как комплимент своим кулинарным способностям. Раз в неделю Игорь гнал с кухни женщин, и начинал разводить мужской поварской шовинизм. Хотя и Мыш, и Светлана тоже отдали должное действительно вкусному рыбному эксклюзиву, для себя каждый из них по поводу аномального аппетита рыжей имел свои соображения, которыми, впрочем, делиться ни с кем не спешил. После ухода Димы, Дарья, заявив, что пойдёт, наконец, по своим делам, отправилась переодеваться в свою комнату. Но через час после обеда, когда Игорь, перемыв посуду, отправился в гараж, проверить машину, поведение которой на дороге сегодня ему не понравилось, Света обнаружила, что «дела» у волшебной сестрёнки как-то не задались — из своей комнаты Дашка так и не вышла, а дверь была закрыта. Когда старшая сестра подошла к сдвижной двери крохотной дашкиной комнаты, рукастым отцом семейства иронично отделанной под гермопереборку неведомой орбитальной станции, и собралась постучать, «космическая» дверь стремительно откатилась влево. На мгновение Света растерялась — у порога никого не было, потом зашла в комнату. Послушная воздушным «демонам» рыжей, дверь скользнула обратно.

— Осваиваешься? — улыбнулась Светлана.

Дарья, одетая в любимое домашнее кимоно кремового цвета, сидела на ковре, спиной опираясь о кровать и обхватив колени руками. На вошедшую сестру она смотрела спокойно, глаза были сухими, но на правой щеке блестела предательская слёзная трасса.

— Света, что со мной? — не отвечая на вопрос сестры, сырым, каким-то больным голосом тихо спросила младшая, — Весь город у меня в голове. Я так больше не могу. ЭТИ ГЛАЗА НЕЛЬЗЯ ЗАКРЫТЬ.

Дашкина фраза была настолько обречённо страшной, что Свету буквально передёрнуло. Реалити-шоу на две тысячи квартир, обитатели которых и не подозревают, что вся их жизнь видна кому-то насквозь, как скелет на рентгене, и просто живут, со всей жизненной физиологией… вероятно, к этому как-то можно притерпеться… брр. Старшая тоже опустилась на коврик рядом с сестрой, обняла Дарью, провела ладонью по шелковистой меди волос.

— Дарёнка… отключайся. Переключись сюда на нас… — Притчу про Ходжу Насреддина и обезьяну с голым красным задом Света не знала, но и без этого догадывалась, что эффект от её психотерапии, мягко говоря, сомнителен. Живое воображение аспирантки сейчас было её врагом, помимо страха за разум поперечной, но родной и любимой сестры, она себе в подробностях представляла, насколько опасно было бы для всех неадекватное поведение супер-Дарьи. Но, вопреки ожиданию, её увещевания сработали.

Младшая слабо, измученно улыбнулась.

— Да. Нельзя закрыть, но можно не глядеть, как бы. Буду свой браслетик по атомам рассматривать, — Дарья вздохнула, подняла руку с медной змейкой на запястье, — А я всегда хотела быть… как люди Икс…

Светлана подумала, что, будь здесь Мыш, он бы уже десяток цитат накидал, что-нибудь типа «трудно быть богом», или «бойтесь своих желаний, они могут исполниться».

— Ну, ты и стала… что-то типа…

— Если из иксов, то Шторм. Я ей вчера анькин модуль играла, и меня вынесли цереушники. Как то… тупо получается. Я теперь реальная супергероиня с кучей скиллов — и ничего не могу делать… кроме как за людьми чужими подглядывать…

— А это и есть взрослость. Никто тебе ничего не запретит, кроме тебя самого. Такова объективная реальность.

— Я — мутант? — неожиданно сменила тему Дарья.

— Глупости это, киношные. Ты как-то подключилась к той самой Большой Машине… и получила админские права на свою локацию. Скорее, кулхацкер. Генетика здесь просто отдыхает, она на несколько уровней ниже лежит.

— К матрице?

— Нееет, тут всё ещё глубже. Каждая элементарная частица — запись в базе данных, каждый атом или там, ион — структура или объект. Ты в полях скорости им как бы знак инвертируешь. Матрица по сравнению с этой штукой дешёвка…

— То есть мы все — циферки?

— А если бы мы все были буковки, тебя бы это меньше напрягало?

На этот раз волну бреда ощутила и Светлана. Страх перед безумием, дашкиным и собственным, отступил, сменившись полной апатией.

— Даш, я пойду поваляюсь… ты, вроде по делам собиралась?

— Не знаю пока. Я хочу с температурой и электричеством поиграться, в лесу. Можно?

— Лес не спалишь? Хотя он сырой сейчас… ладно, давай. Только чужих в округе контролируй… огонь тебе к лицу, танцуй, ведьма, танцуй… — Светка прикусила язык: нахваталась у Мыша дурной привычки.