Павел Сормов - Летняя вьюга

Натали утолила. До искр из глаз и стекольного звона. Но кошки на душе угомонились лишь до утра, и уже перед завтраком взялись за своё по новой. Больше всего Мыш бесился из-за собственной лени, в ожидании отъезда в Крым. Понятно, что было не до того, но… жизнь вообще безжалостна к бездельникам и дуракам.

«Что мешало починить чёртову камеру над дверью? А теперь хоть домой поезжай, так трясёт… Дашку, что ли, попросить, через космос доставить… Она доставляет, да. Скорее всего, конечно, глюк датчика, но всё же…»

Уйдя бродить по округе в одиночестве, надеясь успокоить свою паранойю, Дима, в конце концов, оказался на основном пляже Углового. Где обнаружил, что рыжая уже вполне оправилась после своей первой неудачи с бебиситтерством. Ярик строил песчаную крепость с обводным каналом, в компании уже вполне прилично ходящей Лики. Сама же феечка, стоя прямо на полосе прибоя, размахивала во всех возможных плоскостях двухметровым обрывком верёвочного трапа. На котором, вцепившись на манер человека-паука и весело визжа, висела ещё одна пляжная знакомая — семилетняя Мирка.

Сцена была настолько забавной, что Мыш попросил волшебницу остановить адскую мельницу и сфотографировал девчонок вместе. Мирослава Спартаковна казалась миниатюрной дашкиной копией — такая же рыжая, курносая и непоседливая. Только глазищи были другого цвета, небесно-бирюзовые.

Отойдя к ограждению пляжа, Дима поздоровался со степенно попивающими пиво отцами обеих «мелких», тоже кивнувшими в ответ.

— Прям машина времени… — пробасил Спартак, указав на детей подбородком. Умиление на свирепой гладиаторской физиономии бывшего чемпиона Украины по панкратиону выглядело странно.

— В смысле… Мира в шестнадцать так будет выглядеть? — уточнил Евгений.

— Ну да. — Единоборец повернулся к присевшему, на бетонный блок рядом, Мышу, — Я то думал, русалочка… твоё потомство. Или племяшка… а вроде масть не твоя. И не наташина.

— Нет, у меня в роду с русалками как-то не сложилось, — Усмехнулся Дима, и объяснил мужикам схему родственных связей своей компании.

— Физики, значит… — задумчиво отметил Спартак, подразумевая родителей феечки, — Заметно. Даша с Юлей умницы, вообще… У Мирки вертолёт не летал, я думал, аккумулятор накрылся. Так эти твои всё починили, прикинь. Теперь по два часа трещит, спасу нет. Хотелось бы, чтобы моя малявка такой же выросла.

Мыш отметил мгновенный, настроженный взгляд Евгения, в сторону продолжающего вращаться вокруг общего центра масс и орущего рыжего альянса, и еле поймал готовую сорваться с языка фразочку «осторожнее с желаниями». Подумал, что причин «всыпать ремня» Гермионе-самоучке, равно как и её сверхумной подруге, снова прибавилось — ни дня прожить не могут, без волшебной выходки на грани фола. Достаточно было Спартаку иметь лучшее понятие о возможной емкости аккумуляторов для модельки-электролёта, и, как минимум, неудобных вопросов не оберёшься…

От нового приступа паранойи его спасло появление Натальи, с сидящим на её плечах Данилой, и Юльки со Светланой. Отцы поздоровались с девушками. Наташа, ссадив мелкого спиногрыза и разложив покрывало, уселась и счастливо запрокинула голову к небу. Над морем, чуть в отдалении от береговой линии, негромко рокотал маленький вертолёт, цвета яичного желтка.

— Над нами мессеры кружили… — пробормотал Дима, притираясь к подруге. Та недоумённо взглянула на Мыша.

— Мессершмитт-Бёльков-Блом, сто пятый, — разъяснила всезнающая Терция, кивнув на трещащую жёлтую стрекозу, и толкая подошедшую Дарью, мол, подтверди.

— Вне зоны доступа, — Феечка не смогла просканировать летательный аппарат, он был за пределами ноосферы, и разочарованно пожала плечами, — Но вообще похож, да.

— Ну, хорошо, что не сто девятый, — заметила Натали. Юные милитаристки синхронно хмыкнули.

— Как здорово, что все мы здесь, а Саурон не здесь, — Помянув давешний разговор с профессором, кривовато улыбнулся Мыш.

И серьёзно ошибся.

Кот справедливо гордился своим умением управлять всем, что ездит, плавает и летает. Всяческий транспорт был его основной страстью, не считая школьниц, конечно.

— Вот она, — удовлетворённо проговорил Волков, освобождая место у окуляров мощного, закреплённого на штативе бинокля Псу, — Ближе не подходи, доверни на второй мыс.

— Да, — отметил опер, разглядывая пляж, — Тут… Мышканцев, старшая Ратникова… вроде Музалевская. На нас пальцами тычут, кстати. Не спугнём?

— Нет, дальномер тысячу сто кажет. Просто на вертушку глядят… ну да, купаться пошли.

— Вот остальные.

— Где? А, вот… Света, старшая, с хахелем. Тоже тут. Мелкие… ага. А с Дарьей, маленькая, это кто? Рыжая. У них третьей сестры нет?

— Нет. Просто знакомая, наверное. Проверим, конечно, на всякий. О! У Ратниковой тоже хвост…

— Отойдём подальше, эти… русалки быстро плавают, видео помнишь? Ещё зацепит… всех снял?

— Да, вон младшая Ратникова, Кристина, видишь? На мысу. Рисует что-то. Там вон — Григорий Чекан… так… вон Котов. Только профа нет.

— Да он дома, небось, сидит. Кстати, с дальномером аккуратнее. Рыжая всё чует, что через её шарик летит, лазер тоже — умник предупреждал. Ладно, пока аллес, пошли на базу. После обеда на земле будем работать, по посёлку…

«Мы сталкиваем бог знает что с чёрт знает чем, и получаем хрен знает что. После чего даём этому, хрен знает чему, красивые названия — сигма-минус-гипероны, векторные бозоны… да хоть Кобзоном назовите. Мы утратили главное — философию понимания. Вместо этого коллайдим, считаем и снова коллайдим. Не бьётся — подгоняем под теорию, которой… нет.

Эти стенания — далеко уже не новость. Ещё в восемьдесят четвёртом, олдовый тролль восьмидесятого уровня, доктор ф-. м. н. Борис Викентьевич Чекан зажигал (в журнале «Знание-сила», кому надо, тот понял, ещё бы в «Мурзилке» напечался) — «Большая Машина против Большого Взрыва». Да, да, тот самый, который впоследствии «гудронный». Уже в этой статейке он про ускорителебесие наговорил всякого. За двадцать восемь лет ничего, естественно, не поменялось, кроме размеров попила. Сегодня, скрепя зубами, даже столпы (соляные) нашей АН признают — мировая физика в кризисе. Проснулись, ага. Это тогда она была в кризисе. А сейчас это состояние именуется куда простонароднее. С одиннадцатого июня сего года же пушной зверь стал полным — происходящее напоминает паршивый комикс, а наука скромно помалкивает…»

— Это ещё кто? — осведомился Мыш, отрываясь от экрана.

— Не знаю. Блоггер, какой-то. Паша-назгул, вроде, — Наталья с лязгом загнала в духовку противень, — Мне Юлька показала. Интересно пишет…

Дима отхлебнул компоту, и снова погрузился в чтение.