Евгений Прошкин - Слой

Петр стонал, пыхтел и рисовал в воображении страшные сцены разборки с водителем — это прибавляло ему сил. Бросить безнадежное дело он не мог, им уже двигал принцип.

Приподняв крышку, он поддел ее монтировкой и откинул в сторону. Небо загораживал грязный задний мост какой-то иномарки. Поражаясь своей гибкости, Петр пролез между асфальтом и багажником и, забыв отряхнуться, подбежал к передней двери. Водителя не было, но машина... этот проклятый «Форд»...

Он осмотрелся — тоннель, против всех ожиданий, вывел его в сотне метров от начала пути. Петр был скорее рад, чем расстроен, но все же он предпочел бы, чтоб путешествие оказалось менее утомительным.

Купив в палатке большую бутылку минеральной воды, он вымыл руки и кое-как почистил одежду. Допивая остатки, он заметил, что, пока мотался по подземелью, на пыльном капоте «Форда» какой-то оригинал вывел похабное слово. Петр посетовал на человеческое хамство и, вытряхнув последние капли, размазал их тряпкой. Часы показывали без четверти два.

Ежедневная «Народная биржа» продавалась везде, но к обеду везде и заканчивалась. На поиски сегодняшнего выпуска Петр потратил едва ли не столько же времени, сколько на блуждания по катакомбам. Раздобыв-таки газету, он для наглядности оторвал нижнюю половину листа и взял ручку.

Упования на то, что в трех колонках поместится не более двадцати объявлений, разбились о микроскопический шрифт и газетный обычай сокращать слова. Предложений по жилплощади на половине страницы уместилось сто с гаком, тем не менее Петр был полон оптимизма. Главное, появилось реальное дело. В любом случае это было гораздо лучше, чем тухнуть в берлоге.

Вариантов, аналогичных тем, что отмечал неизвестный, набралось около трех десятков. Петр выписал телефоны в длинный столбик и оккупировал отдельно стоящую допотопную будку в тихом переулке. Звонить от Бориса он не хотел, так как опасался АОНов, а громить челюсти ради мобильника считал непозволительным гусарством.

— Да, слушаю, — ответил неприятный женский голос.

— Добрый вечер, вас беспокоят из муниципальной службы контроля и надзора за использованием жилого фонда. — Петр еле договорил на ходу придуманное название и, услышав на том конце нервный вздох, продолжил: — По нашим сведениям, вы сдаете квартиру. Без визы в городском отделе и в налоговой инспекции это чревато большими неприятностями.

— Ой, да вы знаете... — всхлипнули в трубке.

— Мы знаем все. Когда жилец вселился? Имя, фамилия. Адрес квартиры.

— Его зовут... сейчас, у меня где-то... — Дама шумно затеребила какие-то бумаги. — Очень нормальный человек. Сегодня утром переехал. А мне теперь?..

— Раньше надо было беспокоиться. Адрес и телефон.

Женщина назвала.

— Ждите завтра, — распорядился Петр.

— Там?

— Там, там. Я приеду, составлю протокол.

— А может...

— Может, и без штрафа обойдется, — смилостивился он. — Заплатите госпошлину — девять рублей, семнадцать копеек. На месте все решим. До свидания.

Он аккуратно вырвал исписанную бумажку и сунул ее в карман. Начало было положено.

В будке Петр провел больше часа. Левое ухо горело, локоть отказывался разгибаться. Пересев в машину, он высыпал листки на правое сиденье и разложил по кучкам.

Некоторые домовладельцы обещали жаловаться в вышестоящие инстанции, другие предлагали взятку прямо по телефону, но адресов никто не скрывал. Прозвонив все тридцать четыре объявления, Петр выяснил следующее. Часть квартир была сдана еще раньше, часть — по-прежнему оставалась свободной. Сегодня вселились только пятеро. Пока.

Петр вдруг ощутил всю зыбкость своих построений. Основой его тактики служили исключительно совпадения и домыслы. Винтовку могли прихватить не сегодня, а на прошлой неделе — и это был еще не самый веский из аргументов.

В поисках поддержки он набрал номер Бориса. В ответ раздались короткие гудки. Странно, Костя делаться не должен. Петр позвонил еще раз — опять занято. Автоответчик, сообразил он и, не спеша выкурив сигарету, сделал третью попытку. нанято.

Петр перетасовал бумажки с адресами и, вытянув одну из середины, снова снял трубку.

— Вы, наверно, не сюда попали, — произнес вместо «але» немолодой мужчина.

— Сюда, сюда. Будьте дома, к вам сегодня слесарь придет, — без предисловий заявил Петр.

— Зачем? — осторожно осведомился жилец.

— Вот, привет! Зачем слесаря ходят? У вас труба в аварийном состоянии. Профилактика по всему подъезду.

— Не надо мне никакой профилактики.

— Прорвет.

— Когда прорвет, тогда и вызову.

— Потом уж поздно будет. Пока до конторы добежите, весь дом зальет, — пригрозил Петр, давая ему возможность одуматься. — С соседями не расплатитесь. А наш слесарь бесплатно посмотрит. Он это обязан.

— Спасибо, я сам посмотрю. Я разбираюсь.

Жилец отключился, и Петр высказал в гудящую трубку ряд нелицеприятных пожеланий. Он-то всегда считал этот прием идеальным. Но если по-хорошему не получается...

Он запрыгнул в машину и, глянув на листок, завел мотор. Здесь было недалеко.

Дом, как он и ожидал, оказался блочной девятиэтажкой. Подъезжая, Петр прикинул расположение квартир и остановился у третьего подъезда. Узнав у старушек код домофона, он вошел в парадное и пешком преодолел два лестничных пролета.

Дверь была обита черным дерматином. Отогнув сбоку мягкий валик, Петр увидел, что под ним скрывается обычное крашеное дерево.

Он отошел к стене и, взяв короткий разбег, врезал пяткой под пластмассовую ручку.

— Всем лежать! Мозги вышибу! — заорал он и, опомнившись, добавил: — Федеральная служба безопасности, майор Старшов. Здравствуйте.

Проводив командира, Костя включил телевизор и лег на диван. Провалявшись с полчаса, он понял, что все равно не смотрит, и отправился на кухню. Вывалил из пакета картошку, но, почистив две штуки, взбеленился и воткнул нож в торец двери.

Бездействие его угнетало. Пило его соки, выматывало похлеще марафона. Целый месяц в четырех стенах или в трех комнатах, что, по сути, одно и то же.

Он подозревал, что сотник готовит какую-то серьезную акцию. Невзирая на риск, поперся за винтовкой...

Отсиживаться дальше Костя был не в состоянии. Да еще эти провалы! Возвращения на Родину, в которых он — пленник, инвалид, человек без будущего. Угрозы, допросы... Там все давно потеряло смысл, там все погибли — и Петр, и Нуркин, и Немаляев. И ничего от этого не изменилось. Жизнь идет. Катится себе куда-то. Теперь там другой премьер и другие люди в Ополчении. И все продолжается — дико, бесполезно, вечно.

Только он один раскачивается, словно идеальный маятник. На какой половине он будет, когда нитка оборвется?

В комнате затренькал телефон — уже четвертый раз за день. Бориса домогались с самого утра, но выдернуть шнур не позволяло любопытство. Константин навис над автоответчиком и стал ждать пятого звонка.