Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

Они должны были добраться к Рапсофелю на третий день. Вечером второго дня они попали в местность, отличающуюся от той, которая окружала Дом Зоува. Лес стал реже, часто попадались кочки. Вдоль склонов холмов виднелись серые прогалины, по которым текли заросшие кустами ручьи.

Они разбили лагерь на одной из таких прогалин, на ее южном склоне, укрывшись от усиливающегося ветра, несшего с собой дыхание зимы. Дурро принес несколько охапок сухого хвороста, а двое других путников очистили место для костра от травы и сложили небольшой каменный очаг.

— Мы пересекли водораздел сегодня днем, — заметил Маток. — Ручей течет здесь на запад и в конце концов впадает во Внутреннюю Реку.

Фальк выпрямился и посмотрел на запад, но невысокие холмы мешали обзору.

— Маток, — сказал он, — я подумал о том, что мне нет смысла идти к Рапсофелю. Я должен пойти своим путем. Кажется, вдоль большого ручья, который мы пересекли сегодня днем, идет тропа, ведущая на запад. Я вернусь туда и пойду по этой тропе.

Маток поднял глаза. Он не владел мысленной речью, но взгляд его был достаточно красноречивым: ты думаешь сбежать домой?

Фальк же на самом деле воспользовался мысленной речью и ответил: «Нет, черт побери!»

— Извини, — вслух произнес Старший Брат.

Он не пытался скрыть того, что был только рад уходу Фалька. Для Матока не имело особого значения все, что не касалось безопасности Дома. Каждый незнакомец, пусть даже он прожил в Доме несколько лет, таил для него угрозу, даже незнакомец, с которым он прожил бок о бок целых десять лет, и который был его соратником на охоте, даже незнакомец, который стал возлюбленным его сестры…

Но все-таки он сказал:

— Тебя хорошо примут у Рапсофеля, Фальк. Почему бы тебе не начать свое путешествие оттуда? Впрочем, это твое дело.

— Ну…

Маток установил последний камень, и Фальк принялся разводить огонь.

— Если мы и пересекли тропу, то я не знаю, откуда она и куда ведет. Завтра утром мы пересечем настоящую людскую тропу — старую дорогу Харенда. Ты, наверное, знаешь, Фальк, что Дом Харенда расположен далеко на западе. Идти туда пешком не менее недели. Поэтому за последние шестьдесят — семьдесят лет туда никто не ходил. Но, может быть, была и другая причина. Когда я проходил этим путем прошлым летом, тропа была отчетливо видна. Та же, о которой только что говорил ты, может быть тропой оборотней и заведет тебя в глушь или болото.

— Хорошо, — согласился Фальк. — Я попробую пойти по дороге Харенда.

Наступила пауза, затем Маток спросил:

— Почему ты собираешься идти на запад?

— Потому что Эс Тох находится к западу.

Это имя жители Дома редко произносили вслух, оно казалось каким-то страшным под этим серым небом. Дурро, подошедший с охапкой дров, с тревогой осмотрелся вокруг. Маток больше ничего не спросил, только неодобрительно покачал головой.

Эта ночь на склоне холма у костра была последней для Фалька ночью с теми, кто был для него братьями, кто стал для него соплеменниками. На следующее утро они вновь были в пути и задолго до полудня подошли к широкой заросшей тропе, ведущей налево от тропинки Рапсофеля.

Поворот на нее был помечен двумя огромными соснами. Было сумрачно и тихо, когда они вступили под их огромные кроны.

— Возвращайся к нам назад, Фальк, гостем или братом, — сказал молодой Дурро.

Его приподнятое настроение было обусловлено предстоящим сватовством, но оно несколько упало при виде этого темного неясного пути, по которому должен был идти Фальк. Маток же только произнес:

— Дай мне свою фляжку.

Взамен он протянул свою собственную, выполненную из серебра, со старинной гравировкой.

Затем они разошлись. Двое пошли на север, один — на запад.

Пройдя немного, Фальк остановился и огляделся. Его попутчики уже исчезли из виду.

Тропа Рапсофеля была уже не видна за молодой порослью деревьев и кустарников, которыми заросла дорога Харенда. Похоже было, что этой дорогой все-таки пользовались, хотя и не часто, но расчистку не проводили уже много лет. Вокруг, кроме Леса, ничего не было видно. Фальк стоял один в тени бесконечных деревьев.

Земля была мягкой от листьев, падавших на нее добрую тысячу лет. Огромные сосны и кедры закрывали свет, вокруг было темно и тихо. В воздухе кружилось несколько снежинок.

Фальк немного ослабил ремень, на котором держалась его поклажа, и двинулся дальше.

К полудню ему уже казалось, что он ушел бесконечно далеко от Дома и что он всегда был так одинок, как сейчас.

Дни были похожи один на другой. Серый зимний свет окружал его. Поросший лесом холм и долины, затяжные подъемы и спуски, скрытые в кустах ручьи, болотистые низины… Хотя дорога Харенда сильно заросла, идти по ней еще было можно.

Кроме того, прежние строители этого пути постарались, чтобы он пролегал длинными прямыми участками, с плавными поворотами, проходя мимо болот и возвышенностей.

Уже среди холмов Фальк понял, что эта дорога идет строго вдоль какого-то большего древнего пути, так как она была прорублена прямо через холмы, и даже две тысячи лет не смогли сравнять ее. Но деревья росли уже и на ней, и вдоль нее — сосны и кедры, заросли шиповника на обочинах, бесконечные ряды дубов, буков, орешника, ясеней, ольхи, вязов, и над всеми ними возвышались величавые кроны каштанов, которые теперь теряли свои последние темно-желтые листья. По вечерам он готовил себе ужин из белки или кролика, а иногда даже из дикой курицы, которых ему удавалось подстрелить среди деревьев. Он собирал орехи и жарил их на углях. Два кошмара неотступно преследовали его и заставляли просыпаться в ночи. Один из них заключался в том, что ему казалось, что кто-то тайком преследует его во тьме, кто-то, кого он раньше никогда не встречал. Второй кошмар был еще хуже. Ему чудилось, что он забыл что-то взять с собой, что-то очень важное, существенное, без чего он обязательно должен пропасть. Он просыпался от этого сна, и ему страшно не хотелось думать, что это вещий сон. Он уже знал о первой встрече с этим сном, что-то забытое им там, в Доме, был он сам.

Он разводил костер, когда не было дождя, и жался к нему поближе, сонный и слишком уставший от кошмаров, чтобы брать в руки книгу, которую нес, книгу под названием «Старый Канон», и искать утешения в словах, которые провозглашали, что, когда все пути потеряны, настоящий Путь вперед открыт. Одиночество было для человека страшной вещью. И он знал, что он даже не человек, а в лучшем случае что-то вроде разумного существа, которое пытается обрести свою цельность, бесцельно слоняясь по Земле под равнодушными звездами. Дни были все одинаковые, но все же они были облегчением после длинных осенних ночей.

Он еще продолжал вести счет дням и на тридцать первый день своего путешествия подошел к концу дороги Харенда. Некогда здесь была большая поляна. Он нашел дорогу через густые заросли ежевики и изгородь из берез, примыкающую к четырем обвалившимся башням, которые до сих пор возвышались над зарослями. Они были покрыты диким виноградом, вокруг все было завоевано зарослями чертополоха.