Александр Прозоров - Трезубец Нептуна

Послышался стук, в каюте появилась сержант Тоус:

— Ваш друг ответил на сообщение лично. Он просил передать, что вернется или завтра вечером, или послезавтра днем. И еще просил передать, что его ботинки стоили двести семнадцать кредитов.

— Неужели получилось? — восхитился Атлантида. - Вот молодец!

— Не знаю. -Лиенна пожала плечами.

— Что-нибудь еще? — не сразу понял ее Платон.

— Разве ты не видишь, демон? — У девушки задрожали губы. - Я пришла.

Пожалуй, никогда в жизни Атлантида не вел себя столь нежно и терпеливо. Ведь он одновременно мог и никуда не спешить — Вайт обещал вернуться не раньше чем через сутки; и не имел ни одного лишнего часа — по возвращении толстяка партнеры почти наверняка сразу улетят. На чудесную девушку с планеты Бурахани ему отводился всего лишь один день. Но и никогда в жизни у него не имелось столь отзывчивой партнерши — Лиенна с минуты на минуту ожидала своего последнего, смертного часа, уже смирилась с ним и лишь торопилась впитать те последние мгновения счастья, которые мог дать ей явившийся издалека демон.

Платон еще раз провел ее по пути, который она одолела за последние два дня, лаская девушку и губами, и руками, и языком, и лишь потом, уже почти обессиленную, уложил на подушку и сильным, почти жестоким толчком вошел внутрь. Она слегка вскрикнула, но не оттолкнула его, а только сильнее обняла, царапая спину ногтями, и теперь настала очередь Атлантиды терять рассудок, забывать реальность, терять контроль над своим телом, рвущимся куда-то ввысь, словно в девичьем теле есть свои Эвересты. Потом внутри него словно взорвалась бомба, унесшая последние остатки сил, и Платон обмяк, лежа рядом с Лиенной и не забывая удерживать ее рядом закинутой на талию рукой.

— Ты ничего не сделал, - тихо произнесла космонавтка, когда немного пришла в себя.

— Чего? — совершенно забыл про свои страшилки Атлантида.

— Ты не стал забирать у меня энергию.

— Почему ты так решила? Я забрал очень много твоей энергии.

— Но я ничего не чувствую... - Лиенна запнулась и поправилась: — почти ничего.

— Так и должно быть. Я взял твою энергию, ты взяла мою. Ты и не должна ничего чувствовать. Просто ты стала немного мной, а я — немного тобой.

— Я не брала твоей энергии! — испугалась девушка, попытавшись вскочить.

— Ты этого просто не заметила. - Платон поймал ее за руку. - Постой, я хочу рассказать тебе одну вещь. Понимаешь, очень, очень давно, создавая человека, Бог вдохнул в него жизнь. Ведь совершить такое не способен никто, кроме Господа, правда? Но он не мог постоянно ходить за людьми по свету, даруя жизнь новым и новым рождающимся детям. И Бог оставил в нас искорку, частицу самого себя, своей души. Каждый раз, когда люди соединяются, чтобы создать новую жизнь, частица просыпается в них, заполняет их души, чтобы наградить Божественными способностями. И только в этот миг человек способен ощутить, что такое Бог, какова его душа, каковы его чувства, какова его любовь. Собственно, в этом и есть суть христианства. Мы должны любить друг друга так, как Он любит нас. Мы соединяемся, чтобы осознать Его чувства, становимся перед Его ликом единым существом. Потом опять распадаемся. И часть меня остается с тобой, а часть тебя — со мной. Скажи, Лиенна, ты почувствовала в себе душу Господа?

— Наверное... - сглотнула девушка. - Извини, я не знала, что это так важно.

— К чему извиняться? — улыбнулся Платон. - Ведь этот дар принадлежит нам от рождения, дар, оставленный Богом своим любимым детям, дар, пришедший с того мига, когда первый из людей появился во вселенной. И мы можем вызывать его из глубин души снова и снова, каждый раз становясь немножечко Им…

Он притянул девушку к себе, прильнул к ее губам, прижал к себе прохладное тело. Теперь до самой смерти ни один проповедник не сможет убедить космонавтку в том, что он знает Бога лучше ее. Лиенна не только ответила на поцелуй, но и принялась покрывать касаниями горячих губ его тело, спускаясь все ниже и ниже. Привыкший играть, Атлантида неожиданно сам превратился в игрушку для юной женщины.

— Теперь ты можешь называть меня сестрой Лиенной, - тихо разрешила она.

— Нет, теперь я буду называть тебя просто Лиен, - не согласился Платон и, перехватывая инициативу, опрокинул ее на спину. Космонавтка расслабилась, вскинув руки над головой, зажмурившись и прикусив губу. Она ждала приобщения к новой вере.

И был вечер, и была ночь, и настало утро… И все они прошли без сна.

— Наверное, мне не нужно задавать этот вопрос, - потупила взгляд сержант, - но я хочу услышать ответ именно от тебя.

Теперь за завтраком они сидели не друг против друга, а рядом, соприкасаясь во время еды локтями.

— Скажи, почему учителя всегда говорили нам, что обнаженное тело богопротивно, а продлевать род — это тяжелая и неприятная, но угодная Богу обязанность? Почетная ноша, которую он накладывает на избранных своих?

— Человеком, который каждый день ощущает в себе Бога, Лиен, очень трудно управлять от Его имени. Гораздо удобнее держать нас в неведении.

— Но ведь так происходит со всеми… Со всеми... - Она вскинула на Платона влажные глаза. - Я должна, я обязана рассказать, объяснить… Остановить эту ложь!

— Нет. - На этот раз Атлантида ответил достаточно жестко. - Ни в коем случае!

— Ты хочешь оставить всю мою землю во лжи? В обмане? — вскочила Лиенна.

— Господь наш Иисус завещал нам любовь, - куда более спокойно пояснил Рассольников. - Только любовь. Любовь и истину невозможно остановить, она сама придет в самые дальние уголки. Если ты начнешь проповедовать ее, местная власть сразу заткнет тебе рот, и ты сама это хорошо понимаешь. А Господь никогда и никого не благословлял на муки. Муки он принял на себя. Нам он завещал любовь.

— Значит... - Сержант восприняла отпор с большим трудом. - Значит, ничего не делать?

— Нести в себе истину — очень тяжелый труд, - величественно кивнул Атлантида. - Возьми моего друга. Он узнал даже не истину — всего лишь маленький секрет. Знала бы ты, сколько нам пришлось из-за этого намучиться!

— Но…

— Ничего, - остановил ее Платон. - Ты ничего не станешь делать. Я не хочу, чтобы чудесные карие глазки подернулись пеленой смертной муки, даже если это сократит власть ваших пророков на несколько минут. Поклянись мне, немедленно!

— А Учитель Алоний говорил, что ради истины и веры не страшно пойти на костер!

— Не страшно посылать на костер других; А ты теперь — часть меня. Поэтому мы пойдем не на костер, а ко мне в каюту…

— Нет, - неожиданно воспротивилась Лиенна Тоус. - К тебе мы больше не пойдем. Пойдем ко мне, а то меня в любой момент вызвать могут.