Айзек Азимов - Роботы утренней зари

Он, похоже, преодолел свою вспышку злости и теперь был в хорошем настроении. Он даже улыбался, видимо, вспоминая прогулки. И Бейли улыбался в ответ.

– Итак, Василия знала, что прогулки продолжаются.

– Полагаю, что да. Я начал брать выходные и в среду и в четверг, потому что это соответствовало выбранному Глэдис графику, и доктор Василия иногда шутила над моими СЧ-прогулками, когда я приносил ей какие-нибудь эскизы.

– Доктор Василия никогда не присоединялась к прогулкам?

– Конечно, нет.

– Я думаю, вас сопровождали роботы?

– Ясное дело. Один мой, один Глэдис. Но они шли стороной, а не по пятам – по аврорской привычке, как говорила Глэдис. Она хотела солярианского уединения. Я вынужден был согласиться, хотя сначала у меня болела шея – я вертел ею, чтобы видеть, со мной ли Бронджи.

– А какой робот сопровождал Глэдис?

– Не всегда один и тот же. И он держался в стороне, так что я не вступал с ним в разговор.

– А как насчет Джандера? Он когда-нибудь ходил? В этом случае вы бы его запомнили?

– Человекоподобного? Конечно, запомнил бы. Но он никогда не ходил с нами. Я думаю, она считала его слишком ценным для таких обязанностей, какие выполнит любой обычный робот.

– Вы тоже так считали?

– Это ее робот. Мне нет до него дела.

– Вы ни разу не видели его?

– Нет.

– И она ничего о нем не говорила?

– Не помню такого случая.

– Вас это не удивляло?

– Нет. Зачем говорить о роботах?

Бейли пристально взглянул в лицо Гремиониса.

– Вы никогда не задумывались об отношениях Глэдис и Джандера?

– Вы хотите сказать, что между ними был секс?

– Вы были бы удивлены?

– Такое бывает, – флегматично сказал Гремионис. – Ничего особенного. Человек может иногда пользоваться роботом, если захочет. А человекоподобный робот, наверное, полностью человекоподобен.

– Полностью.

– Ну, тогда женщине трудно устоять.

– Но перед в ам и она устояла . Разве вам не досадно, что она предпочла вам робота?

– Ну, если так было – а я не уверен, что это правда – горевать не о чем. Робот есть робот. Женщина с роботом или мужчина с роботом – это просто мастурбация.

– Вы честно не знали об этих отношениях? И не подозревали?

– Даже мысли такой не было.

– Не знали, или знали, но не обращали внимание?

Гремионис нахмурился.

– Опять вы напираете. Чего вы от меня хотите? Вот вы сейчас вбили мне это в голову и напираете, и мне начинает казаться, что я, может, задумывался о чем-то таком. Но я ничего этого не чувствовал, пока вы не начали задавать вопросы.

– Вы уверены?

– Уверен. Не изводите меня.

– Я вас не извожу. Просто я хотел бы знать: если вы знали, что Глэдис регулярно занимается сексом c Джандером, и знали, что она никогда не возьмет вас в любовники, возможно ли, чтобы вы не хотели устранить Джандера, к которому ревновали…

В этот миг Гремионис распрямился, как пружина, и бросился на Бейли с громким нечленораздельным криком. Бейли инстинктивно откинулся назад и упал вместе со стулом.

Сильные руки тотчас подняли его. Бейли понял, что это руки робота. Как легко забыть о них, когда они неподвижно и молча стоят в нишах. Однако, это был не Дэниел и не Жискар, а Бронджи, робот Гремиониса.

– Сэр, – сказал Бронджи несколько ненатуральным голосом, – я надеюсь, вы не ушиблись?

Где же Дэниел и Жискар?

Ответ пришел сам собой. Роботы быстро поделили работу между собой. Дэниел и Жискар быстро сообразили, что опрокинувшийся стул меньше повредит Бейли, чем обезумевший Гремионис, и бросились на хозяина. Бронджи, видя, что он там не нужен, стал помогать Бейли.

Тяжело дышавший Гремионис был полностью обездвижен в осторожном захвате роботов Бейли. Он сказал чуть ли не шепотом:

– Отпустите меня. Я овладел собой.

– Да, сэр, – сказал Жискар.

– Конечно, сэр, – сказал Дэниел почти медовым тоном.

Они отпустили руки, но некоторое время не отходили от него. Гремионис огляделся, поправил одежду и сел. Он все еще порывисто дышал и волосы его были в беспорядке.

Бейли стоял, положив руку на спинку стула.

– Простите, мистер Бейли, – сказал Гремионис, – что я утратил контроль над собой. Со мной не случалось такого за всю мою взрослую жизнь. Вы обвинили меня в… р-ревности. Порядочный аврорец не должен употреблять это слово, но мне не следовало забывать, что вы землянин. Оно встречается только в старинных романсах, да и то обычно после первой буквы ставится тире. У вас, конечно, не так, я понимаю.

– Я тоже извиняюсь, мистер Гремионис, что мое полное незнание аврорских обычаев привело меня на неверный путь. Уверяю вас, что такой ляпсус не повториться. – Он сел. – Наверное, больше не о чем говорить.

Гремионис, казалось, не слушал его.

– Когда я был маленьким, я иногда толкал других, и меня толкали, но роботы и не думали разнимать нас.

– Если позволите, – сказал Дэниел, – я объясню, партнер Илия. Было установлено, что полное пресечение агрессивности в очень юном возрасте ведет к нежелательным последствиям. Поэтому некоторые игры, включая физические соревнования, разрешались и даже одобрялись – при условии, чтобы не было реального вреда. Роботы, ухаживающие за малышами, программировались так, чтобы они различали шансы и уровень вреда, который мог быть причинен. Я, например, в этом смысле запрограммирован неправильно и не гожусь для охраны малолетних, и Жискар тоже.

– Такое агрессивное поведение в юношестве останавливается? – спросил Бейли.

– Да, постепенно, когда уровень вреда может повыситься, и желательно развитие самоконтроля.

– К тому времени, – сказал Гремионис, – когда я поступал в высшую школу, я, как и все аврорцы, знал прекрасно, что соревнование покоится на сравнении мыслительных способностей и таланта…

– А физических состязаний никаких? – спросил Бейли.

– Они есть, но лишь те, что не включают умышленного физического контакта с намерением покалечить… Но со времени своей юности я никогда ни на кого не нападал, хотя у меня было к этому множество случаев, уверяю вас, но до этой минуты я всегда умел владеть собой. Правда, никто никогда не обвинял меня в… э то м.

– В любом случае, – сказал Бейли, – ничего хорошего из нападения не получится, если рядом с каждым соперником стоит робот.

– Конечно. Тем более оснований для меня стыдиться, что я потерял самоконтроль. Надеюсь, вы не упомянете об этом в своем рапорте.

– Будьте уверены, я никому не скажу. Это не касается дела.

– Спасибо. Вы сказали, что интервью кончено?

– Думаю, да.

– В таком случае, вы скажете Глэдис, что я не при чем в деле Джандера?

Бейли заколебался.

– Я скажу ей, что это мое мнение.

– Прошу вас, скажите посильнее, чтобы она была полностью уверена в моей непричастности; особенно, если она была привязана к роботу из сексуальных побуждений. Я не могу вынести, если она подумает, что я… р… р… Она солярианка и может так подумать.