Пол Андерсон - Царица небес

Царица Воздуха и Тьмы подняла руку в призыве. Но никто не отозвался на ее зов.

Фонтаны и музыку заглушил мрачный гул. Дрогнули огни, грянул гром. Ее духи с визгом разбегались перед стальной тучей, с ревом мчавшейся от гор. Пааки исчезли, подняв крыльями вихрь. Никоры бросались тяжелыми телами на пришельца, пока Царица не приказала им отступить.

Барбро прикрыла собой Джимми. Башни качались и исчезали, как дым. Горы стояли обнаженными под ледяным светом лун, и их убранством были теперь лишь скалы, утесы, а далеко впереди — ледник, в чьих расселинах свет сияния накапливался как синяя влага. В скале темнело устье пещеры. Туда устремилось все племя, ища спасения под землей. Одни были человеческой крови, другие — гротесками вроде пааков, никоров и урайфов; но больше всего было тонких, чешуйчатых, длиннохвостых и когтистых, не похожих на людей аутлингов.

На мгновение, даже когда Джимми ревел у ее груди — потому, что распадалось волшебство, или потому, что испугался, — Барбро пожалела Царицу, одиноко стоявшую поодаль. Потом скрылась и она, и мир Барбро распался, сотрясаясь.

Пулеметы умолкли; взревев, машина остановилась. Из нее выскочил юноша, кричавший дико: «Тень Сна, где ты?!.. Это я, Пасущий Туман! Иди, иди ко мне!..» Он вспомнил, что язык, на котором взращен, не для людей. Он закричал на нем, и из подлеска вышла девушка. Они посмотрели друг на друга сквозь пыль, дым и лунное сияние. Она бросилась к нему.

Незнакомый голос прогремел из машины:

— Барбро, скорее!

Кристмас-Лэндинг дождался дня, короткого в это время года, но солнечного, с синим небом, белыми облаками, сверкающими водоемами, соленым ветром на шумных улицах и деловым беспорядком в жилище Эрика Шерринфорда.

Он долго пристраивал ноги, растягиваясь в кресле, пыхтел трубкой, словно устанавливая дымовую завесу:

— Вы уверены, что выздоровели? Не стоит рисковать и перенапрягаться.

— Я здорова, — ответила Барбро Каллен, хотя голос ее был вял. — Утомлена — да, без сомнения. Нельзя пройти через такое и вылечиться за неделю. Но я прихожу в себя. Я должна знать, что случилось, что будет дальше, прежде чем я смогу прийти в себя.

— А с другими вы на этот счет беседовали?

— Нет. Визитерам я просто говорила, что слишком устала и мне не до бесед. И не слишком лгала.

Шерринфорд вздохнул с облегчением.

— Умница. Можете себе представить, какая будет сенсация. Власти согласились, что нужно время для изучения фактов, размышлений, дебатов в спокойной атмосфере: выстроить разумную политику, чтобы что-то предложить избирателям, которые поначалу устроят истерику. Далее, вашим с Джимми нервам нужно отдохнуть, прежде чем на вас обрушится журналистский шквал. Как он?

— Отлично. Продолжает изводить меня упреками, что я не осталась поиграть с его друзьями в Чудесной Стране. Но в его годы выздоравливают легко — он забудет.

— Он все равно может встретить их потом.

— Что? Но мы не будем… — Барбро выпрямилась в кресле. Я тоже уже забыла. Не помню почти ничего из последних часов. Вы привезли обратно кого-нибудь из похищенных детей?

— Нет. Потрясение и так было для них слишком сильным. Пасущий Туман, весьма сообразительный юноша, заверил меня, что они приспособятся, хотя бы в том, что касается выживания, пока не состоялись переговоры. — Шерринфорд помолчал. Не уверен, что соглашение будет достигнуто. Да и другие тоже не уверены, особенно сейчас. Но непременно будет включено условие, что люди — особенно те, кто еще малы, — снова должны присоединиться к человеческой расе. Хотя своими в цивилизованном обществе они себя уже не будут чувствовать. Может быть, это и к лучшему. Нам ведь понадобятся те, кто хорошо знает Живущих.

Его рассудительность успокаивала. Барбро спросила:

— Очень я наглупила? Помню, что кричала и билась головой об пол…

— Да нет, не очень… — Он подошел к ней и положил руку на плечо. — Вас заманили и поймали искуснейшей игрой на ваших самых потайных инстинктах. Потом, когда раненый монстр уносил вас, видимо, подключилось другое существо, которое смогло держать вас в поле нейрофизического воздействия. В довершение всего мое вторжение, резкое отключение всех галлюцинаций, все это оказалось сокрушительным. Ничего странного, что вы кричали от боли. Вы очень разумно устроились с Джимми в вездеходе и ни разу не помешали мне.

— Что делали вы?

— Ну, я помчался как можно быстрее. Через некоторое время появилась возможность связаться с Портлондоном и настоять на срочном авиарейсе. Теперь враги не могли остановить нас. Они даже не пытались…

— Я догадалась, что все так и было. — Барбро поймала его взгляд. — Нет, я хотела узнать, как вы разыскали нас в глубине страны?

— Меня вел мой пленник. Не думаю, что я убил кого-то из Живущих, нападавших на меня. Надеюсь, что нет. Машина просто промчалась сквозь них, дав два предупредительных выстрела. Сталь и бензин против плоти — неравные силы… Только у входа в пещеру мне пришлось пристрелить нескольких этих… троллей. Но я не слишком этим горжусь.

Он замолчал, затем сказал:

— Но ведь вас захватили. Я не был уверен, что вас пощадят. Я не хочу больше насилия.

— Как вам удалось… с юношей… склонить его?

Шерринфорд отошел к окну, где стал вглядываться в океан.

— Я отключил экранирование, — сказал он. — Я дал возможность их отряду подойти вплотную во всем своем блеске миража. Затем снова включил поле, и мы увидели их истинное обличье. Когда мы мчались на север, я объяснил Пасущему Туман, что он и его род были обмануты и принуждены жить в мире, которого на самом деле никогда не было. Я спросил его, хочет ли он и кто-либо из близких ему жить, как домашние животные, до самой смерти? Да, конечно, свободно бегая по горам, но всегда возвращаясь в конуру грез… — Его трубка задымила. Да не увижу я больше такого горя… Ведь его научили верить, что он свободен.

Все затихало. Шарлеман клонился к закату, восток уже начал темнеть.

Наконец Барбро спросила:

— Вы узнали, почему?..

— Почему детей уводят и растят такими? Отчасти потому, что это стереотип, по которому созданы Живущие; отчасти, чтобы изучать и экспериментировать на людях — на умах, не на телах; отчасти потому, что у людей есть особые свойства, которые полезны, — к примеру, способность переносить полный дневной свет.

— Но в чем конечная цель всего этого?…

Шерринфорд ходил взад и вперед по комнате.

— Ну, — сказал он, — разумеется, истинные мотивы аборигенов не ясны. Можно только догадываться, как они мыслят, не говоря о том, как они чувствуют… Но наши идеи все же вписываются в факты. Почему они прячутся от людей? Подозреваю, что они или скорее их предки — они ведь не эльфы, теперь мы знаем — поначалу были просто осторожнее земных туземцев, хотя, без сомнения, и они тоже медленно привыкали к чужим. Наблюдение, подслушивание мыслей. Живущие Роланда, должно быть, поняли, насколько люди отличны от них и насколько они могущественнее, они поняли, что корабли будут все прибывать и приносить новых колонистов. Им не пришло в голову, что они сохранят свои земли. Возможно, они еще яростнее привержены своим родным местам, чем мы. Они решили сражаться, но на свой лад. Смею думать, что как только мы начнем проникать в это мышление, наша психология переживет шок гигантского открытия.