Александр Борянский - Время покупать черные перстни

Человек в черном костюме умолк. Недокуренная сигарета дрожала в его пальцах.

— Чем вы занимались раньше? — спросил Гиб.

— Преподавал в технологическом институте. Я профессор многомерной топологии.

Сидевший в углу вздрогнул и открыл глаза.

— Какая остановка? — спросил он. — Мне сходить на Второй Северо-Восточной.

— Спи, — сказал бывший профессор многомерной топологии, — еще не скоро.

Изоляционный сектор иммиграционного бюро был тем единственным местом, где могли существовать люди, подобные Гибу. В многоярусных подземных галереях горел яркий свет, кондиционеры гнали сухой воздух. Через каждые двадцать шагов стальные решетки перегораживали коридоры. Слева и справа тянулись бесконечные ряды дверей со смотровыми глазками.

Сопровождавший Гиба сутулый, плохо выбритый охранник подвел его к двери под номером 1333.

— Будешь спать здесь, — сказал он. — Правила поведения на стене. Номер запомни. Теперь он и твой. Будут вызывать — отвечай. Когда разговариваешь с охраной — снимай шапку. Будешь буянить или, не дай бог, жаловаться — сдерем с живого шкуру. Попробуешь бежать, попадешь вон туда.

Он ткнул пальцем вверх, на висевшую под самым потолком клетку, еле различимую в свете направленных на нее мощных прожекторов. В клетке лежало что-то темное, больше похожее на мешок.

— Будешь сидеть там день и ночь, пока не назовешь сообщников, — пояснил охранник.

Через пару недель Гиба уже нельзя было выделить из общей массы изолированных. Он научился драить свою камеру, вставлять заготовку в сверлильный станок, сдергивать шапочку при появлении охранника и быстро проглатывать свой паек.

Хотя мысли о самоубийстве не оставляли его, скучать первое время не приходилось. В течение многих дней Гиба водили наверх, где находилась лаборатория. Там у него брали всевозможные анализы, заставляли отвечать на сотни самых невероятных вопросов, он прыгал, облепленный датчиками, решал тесты и даже подробно пересказывал сны. Все эти данные нужны были для электронной картотеки иммиграционного бюро.

— Не падай духом, парень, — сказал ему однажды психолог в измятом мундире. Чувство жалости, вероятно, проснулось в нем после тяжелого похмелья. — Каждую ночь в городе не хватает уймы людей. Понимаешь, должны быть люди, даже данные на них у нас в картотеке имеются, а таких людей как раз и нет. Они даже не рождались никогда. В таких случаях компьютер должен найти оптимальную замену. Из вашего брата, конечно. Так что не вешай нос.

После обеда Гиб работал в подземном цехе или ползал на животе по плацу в компании таких же неудачников, как и он сам. Вечером дежурный охранник читал нудные лекции. Задремавших волокли в карцер. Ночью устраивались проверки, обыски и учебные пожарные тревоги.

Время шло. Гиб часами выстаивал на утренних поверках, до крови сбивал на плацу локти и колени, сидел в карцере, глотал дерьмо, которым его кормили, получал подзатыльники от охраны, спал на тощем матрасе, а над ним день и ночь шумела громадная электронная машина, тасующая, как колоду карт, тысячи человеческих жизней.

— Счастливый ты, парень, — говорил агент иммиграционного бюро, идя вместе с Гибом по улице. — Разве плохо начать все сначала? Про старую жизнь забудь. Теперь у тебя все новое: и фамилия, и биография. Ты должен стать совсем другим человеком. На это тебе дается, скажем, полгода. В этой папке все, что касается твоей новой жизни. Внимательно прочтешь, а кое-что и наизусть выучишь. Раз в неделю будешь ходить на процедуры. Для промывания мозгов. Чтобы новое в них лучше укладывалось, а старое, наоборот, не задерживалось. Это мой участок, и я буду следить, чтобы у тебя все было в порядке. Главное — не вздумай встречаться с людьми, которых знал раньше. Если таковое желание у тебя ненароком появится, лучше сразу приди ко мне и попроси, чтобы я его у тебя выбил. — Агент переложил папку в левую руку и сунул под нос Гибу могучий кулак. — И не вздумай со мной шутить. Предупреждаю! Уши у меня гораздо длиннее, чем это кажется. Все, пришли. Сворачивай в подъезд.

Гиб, одетый во все новое, поднимался впереди агента по лестнице и думал о том, что от Ады его теперь отделяет всего несколько кварталов. Два часа тому назад он еще скоблил пол в изоляционном туалете. Все случилось так быстро, что Гиб до сих пор не мог поверить в реальность случившегося.

— Ну, вот ты и дома, — произнес агент, останавливаясь возле белой двери, на которой виднелись следы оторванной таблички. — Сейчас познакомишься с семейством.

Он забарабанил кулаком в дверь и стучал так до тех пор, пока она вдруг не распахнулась сама. В квартире было темно и пахло лекарствами. Гиб не сразу разглядел сидевшую в углу на кровати древнюю старуху.

— Почему не открываете? — строго спросил агент. От его голоса задрожали подвески на люстре.

Старуха смотрела на них с ужасом. Ее запавший рот открывался и закрывался, но вымолвить что-либо она была не в силах.

— Твоя жена, парень. — агент обернулся к Гибу. Лицо его сияло. Судя по всему, он был большой шутник, добряк и выпивоха. — Что остолбенел? Жена не нравится? Старушке… — Он заглянул в свои бумаги, — всего семьдесят один годик. Если бы ты слышал, как выла она, когда мы уводили ее старика. Старушка еще ничего, горячая, — он подмигнул Гибу. — Начальство будет недовольно, если у вас не появится потомство… — Агент буквально лопался со смеху. — Пара этаких смышленых карапузов! — Он заржал, запрокинув голову и поддерживая живот руками.

Пока он стоял так, вытирая слезы, шатаясь от смеха и даже повизгивая, Гиб вышел, наконец, из оцепенения и, схватив утюг, ударил им агента по голове, а потом еще и еще, пока тот с хрипом не повалился на пол.

Словно во сне, Гиб вытащил у него бумажник, сорвал кобуру с пистолетом и, не обращая внимания на вопли старухи, скатился вниз по лестнице.

Хоть ехать в метро было опасно, но еще опаснее было идти пешком через весь город или нанимать такси.

Еле переставляя вдруг ставшие ватными ноги, Гиб прошел мимо патруля и встал на эскалатор. В вагоне Гиба внезапно охватило бешенство. И когда кто-то толкнул его, Гиб, не разбираясь, сунул кулаком в самую гущу лиц. В драке ему рассекли бровь, разбили нос и оторвали рукав пиджака.

На остановке Старый Центр Гиб умылся в туалете, выбросил пиджак в мусоропровод и в одной рубашке поднялся на поверхность. Улицу он пересек на красный свет, даже не пытаясь увернуться от несущихся мимо автомобилей.

Здание, которое он искал, ничем особенным не отличалось от остальных на этой улице. Верхние этажи занимали квартиры, внизу были мастерские по ремонту радиоаппаратуры и овощной магазин. Несколько минут Гиб стоял в нерешительности, переводя взгляд с одной вывески на другую, потом еще раз проверил номер дома. Адрес был именно тот, сомневаться в этом не приходилось. Гиб вошел в мастерскую. Деревянная стойка, заваленная стандартными бланками, делила комнату пополам. Человек, сидевший за стойкой, жевал бутерброд, запивая его кофе из пластмассового стаканчика.