Александр Борянский - Время покупать черные перстни

Домашний человечек Петька сидел на корточках и плакал от страха.

Пушок Мурчикович подошел к нему и ласково погладил по голове.

— Не плачь, Петька! — замурлыкал он. — Я тебя не продам.

Васька и Рыжик отвязывали и отпускали на свободу собак, лисиц и енотов. Потом они выпустили всех птиц и залюбовались, как красиво они взлетели: словно десятки разноцветных воздушных шариков.

Из кустов неожиданно выскочила крольчиха и попросила отдать ей из корзины ее детей. Малюсенькие розовые крольчата еще не умели хорошо ходить, и мама перенесла их по одному подальше в лес.

Пушок Мурчикович внимательно наблюдал за котенком и щенком. Он видел, какими счастливыми и довольными были его новые друзья и даже позавидовал им. Кот поднялся, задумчиво шевеля хвостом, подошел к Петьке и снял с него ошейник. Петька почесал натертую шею и уселся на землю возле лап кота.

— Знаешь что, Петька! — покачал головой Пушок Мурчикович. — Отпускаю тебя на волю. Иди куда хочешь!

У Петьки загорелись глаза. Он, еще не веря своим ушам, приподнялся, посмотрел вокруг и вдруг подпрыгнул над землей и закричал «ура!!!». А потом побежал в сторону ближайшей деревни, о которой недавно говорил Ваське и Рыжику.

— Мне его будет очень не хватать! — печально произнес Пушок Мурчикович. — И все-таки я его исправил!

Он оглянулся и увидел, что котенок и щенок о чем-то спорят, стоя возле двух больших банок с живыми рыбками. Кот подошел к двум друзьям.

— Да вот я говорю, что их надо нести! — Васька показал лапой на банки. — А Рыжик хочет их катить к речке!

— Но если их катить, то и вода выльется, и рыбы повыпрыгивают! — рассудил Пушок Мурчикович.

— А я тебе что говорил?! — задиристо выкрикнул Васька, повернувшись к щенку.

— Да и зачем спорить, — медленно произнес Пушок Мурчикович. — Для вас эти банки слишком тяжелые. Я сам их отнесу к речке! Эх, жаль, что Петьки нет! Он бы помог.

— А где он? — удивленно спросил Васька.

— Отпустил я его, — махнул лапой Пушок Мурчикович. — Кому на поводке жить понравится?!

Кот легко поднял две банки и не спеша пошел в сторону речки. Друзья зашагали следом. Они шли и вспоминали сосисочный лес и сытых барсуков, полосатую свинью и усатого сома, воздушный шар и летучих мышей и многое-многое другое.

Пушок Мурчикович вышел на берег и выпустил в воду всех рыб.

— А теперь вы куда? — обернулся он к Ваське и Рыжику. — Может, погостите у меня в Великой Хвостатовке?

Котенок и щенок переглянулись. Они были совсем не против пожить в гостях у Пушка Мурчиковича, но почему-то именно сейчас обоим вспомнилась родная Киселевка, звездное небо и ленивый месяц, с любопытством заглядывающий вниз.

Котенок мечтательно задрал мордочку кверху и увидел журавлиный клин.

— Неужели весна? — удивился он.

— Конечно, уже две недели, как весна началась! — улыбнулся взрослый кот.

— Извините, Пушок Мурчикович, — котенок перевел взгляд на кота. — Мы уже давно не были дома. А к вам мы обязательно прилетим в следующем путешествии! Обязательно!

— Прилетайте — вздохнул Пушок Мурчикович. — Мне теперь скучно будет! Петьку отпустил и совсем один остался! Даже поболтать по вечерам не с кем!

— Ну что, Рыжик, полетели! — крикнул Васька и, разбежавшись по речному берегу, взлетел.

Щенок догнал в небе своего друга, они покружили над Пушком Мурчиковичем, помахали ему на прощанье лапами и вдруг заметили какого-то человечка, идущего к реке с кувшином молока. Щенок и котенок подлетели поближе и узнали Петьку. Бывший домашний человечек спешил к Пушку Мурчиковичу, радостно улыбаясь и показывая ему поднятый над головой кувшин с молоком.

— Теперь коту снова будет с кем поболтать по вечерам! — улыбнулся котенок Васька Утюгов и пустился в догонку за журавлиным ключом.

Друзья пристроились в хвосте ключа и взлетали все выше и выше. Ветер был теплым и попутным.

— Мы домой? — спросил Ваську Рыжик.

— Да, обратно в Киселевку! — ответил Васька Утюгов. — Видишь, птицы возвращаются.

— Жаль, что мы так и не добрались до этого самого птичьего юга, где они зимуют! — вздохнул щенок.

— Зато сколько удивительного мы увидели и услышали! — радостно воскликнул неунывающий котенок. — О! Рыжик, смотри, кто впереди летит!

Перед ключом летел знакомый воздушный шар по имени Шарик. Друзья очень обрадовались и полетели к нему.

— Привет, Шарик — крикнул щенок. — Как дела? Куда летишь?

— О! Привет! — удивился неожиданной встрече Шарик. — Кажется, с юга на север. А вы куда?

— Домой, в Киселевку.

— Тогда нам по пути! — обрадовался Шарик. — Забирайтесь ко мне в корзину. Отдохнете немного!

Щенок и котенок охотно согласились и забрались в летательную корзину.

— Только смотри! — предупредил Васька Утюгов. — Лети за ключом, а если ветер поменяется, сразу нам скажи!

— Сегодня и завтра ветер с юга, — сказал им воздушный шар. — Он всегда приносит весну и пока не принесет — не меняется.

Великое воздухоплавательное путешествие подходило к концу. Путешественники спали в корзине воздушного шара и видели совершенно сказочные сны о родной Киселевке, о школе котовоздухоплавания и коте Орлове, и о многом-многом другом. Потом друзьям приснились удивительные приключения, которые еще с ними не происходили. Но это не страшно, и если какие-то приключения еще не произошли с нашими друзьями: с подросшим котенком Василием Утюговым и его спутником — Щенком Рыжиком, то они обязательно произойдут и, наверно, скоро. Ведь подходит к концу только Первое воздухоплавательное путешествие, а сколько их впереди — об этом ни Василий Утюгов, ни щенок Рыжик даже не догадываются.

Наши небо и земля еще не возникли, а Калпа [17] Калпа — по мифологическому летоисчислению, это 24 000 божественных, или 8 640 000 человеческих лет; половина — день Будды, вторая половина — ночь Будды, разрушение материального мира. уже была. И когда земле и небу нашим минет срок, Калпа пребудет. Ведь это день и ночь Брахмы, Творца Вселенной, начало и конец мира. Одна Калпа завершена, но Творение продолжается — и рождается новая Калпа.

Когда Шагжамуни [18] Шагжамуни — иначе Шакьямуни, в мифологии последний земной Будда, человек, достигший наивысшего предела духовного развития, основатель буддийской религии. вышел однажды из Пещеры Созерцаний [19] Очевидно, здесь имеется в виду долгое отшельничество, одиночество, обычная ступень на пути к тому, чтобы стать Буддой, а именно — созерцание мандалы: геометрической модели Вселенной, своеобразной диаграммы, использующейся в заклинаниях и храмовых службах. Ее рисовали на полу и стенах храмов и пещер, на алтарях. В центре мандалы изображается ваджра — «алмазный топор Индры», символ истины, символ пустоты Вселенной, — он-то и является, собственно, объектом созерцания. , где предавался мечтаниям и размышлениям, то увидел он, что очередная Калпа уже миновала. Радость и грусть встретились в его сердце: радость — потому что именно ему предназначил Великий Учитель Таван Номын Эзэи, Владыка Пяти Законов, [20] Возможно, речь идет о Ману Сваямбхува — в индуистской мифологии это прародитель человечества, создатель «Манавадхармашастры», т. е. «Законов Ману», кодекса обычаев верований. Не исключено также, что здесь подразумевается некий гуру, бывший у всех бодхисатв (стремящихся стать буддой), учитель Шагжамуни, обладающий пятью сверхестественными способностями, свойственными тому, кто в совершенстве овладел йогой: 1) риддхи — состояние совершенства, проявляющееся в ясновидении, телепатии, способности совмещать события, явления реального и условного миров; 2) умение слышать все во Вселенной с помощью «всеслышащего уха»; 3) видеть все во Вселенной с помощью «всевидящего глаза»; 4) знать о своих прежних рождениях; 5) знать о прежних рождениях других живых существ. Однако, может быть, это Будда — предшественник Шагжамуни. стать повелителем новой Калпы [21] В течение многих Калп Шагжамуни перерождался в облик бодхисатвы, т. е. существа, стремящегося стать буддой, выйти из бесконечной цепи перерождений — сансары, спасти все живые существа от страданий. , а грусть — потому что и его Калпа пройдет, ибо все в мире преходяще…