Владимир Пузий - Рассказы

Она настолько активно включилась в осваивание языка, что заразила и других детишек. Этим стайкам сорванцов, не скажу, что избалованных, но любимых всеми, нечем было заняться в загонах. Но они выдумывали самые разнообразные игры, используя все, что только подворачивалось под руку. И языковые забавы были у них одними из самых любимых.

Хотя, конечно же, главным объектом их внимания стали заборы.

Мы и сами давно интересовались заборами. Всякое ограничение почти автоматически вызывает желание преодолеть, снять его. Сетка на заборах мелкоячеистая, и подниматься, цепляясь за нее, сложно. Но мы пытались. И неоднократно. Сперва, конечно, пробовали делать подкопы, но вскоре переключились на восхождения. Хотя...

Задача практически невыполнимая... так решили мы тогда. Сейчас я не знаю, ни в чем не уверен.

Сам я многажды совершал восхождения, испытал это, как говорится, на собственной шкуре. Даже при хорошей физической подготовке долго удерживаться на сетке сложно. А она все не кончается. Никто из тех, кто вернулся, не видел ее предела.

...Пальцы устают где-то через час, а то и раньше. Ноги и остальное тело начинают "жаловаться" чуть позже. Со временем мы придумали несколько способов временного снятия напряжения. Использовали для этого "набедренные повязки". Прежде всего - для фиксации на сетке, чтобы отдыхать. Привязываем эту широкую полоску ткани одним концом к сетке, пропускаем в районе пояса, со спины, другим концом привязываем с другой стороны сетки. Получаем три точки опоры: ноги и поясница. Руки отдыхают. Ноги - почти никогда. Мелкая ячейка, за нее трудно цепляться, хоть ты и босиком. Соскальзываешь. И все время - страх высоты. Прожекторы кромсают темень вечной ночи, внизу тающими льдинами плывут высвеченные ими фрагменты земли.

Самые стойкие держались день-два. Брали с собой воду, немного еды - и отправлялись. Очень многие, особенно поначалу, не рассчитывали своих сил и падали, разбиваясь. Тут ведь вся сложность в том, чтобы учесть не только путь вверх, но и обратный, который частенько оказывается более изматывающим. И дело даже не в еде-питье. Просто наверх поднимаешься, изматывая себя до предела, когда уже на обратный путь сил не остается. К тому же иногда проклятые прожекторы играют с тобой в злую забаву - в их химерном свете кажется, что где-то наверху проступают очертания Предела, что там - конец забора. И ползешь из последних сил!..

А потом летишь...

Как же мы переживали за детишек, когда они карабкались наверх! Но эти маленькие властители наших душ, вот что удивительно, никогда не разбивались! Да и падали-то всего два раза, сорвавшись из-за баловства.

Я думаю (и ученый из соседнего загона, когда я поделился своими предположениями, поддержал меня)... так вот, я думаю, что все дело в воспитании. Ребятишки-то с самого детства занимались верхолазаньем, поэтому и чувствовали себя на заборах увереннее, чем, подчас, на земле.

Разумом-то я это понимал, а сердце все равно бешено билось в груди всякий раз, когда видел сорванцов на заборе!

Они всегда играли стайками, никогда поодиночке. И вот что странно: друг к другу они относились с парадоксальной смесью товарищества и соперничества. Ну, соперничество - это понятно; какие же детишки без вечного подначивания на "подвиги". С товариществом тоже все ясно; по сути, они ведь были среди нас словно некий отдельный народец - не то, чтобы чувствовали себя чужими, но именно отделенными. И вот такое совмещение товарищества и соперничества меня удивляло.

Снежинка среди прочих была едва ли не самой активной в проявлении и того, и другого. Она заботилась о своих сверстниках так, наверное, как не всегда о них пеклись собственные родители. Рыжань, был у нас такой мальчик, как-то раз прихворнул: то ли простудился, то ли заразу какую-то подхватил. Словом, немножко температурил. Ну и - мальчишечья бесшабашность! разумеется, хотел отправиться в очередное похождение с ватагой. Так представьте себе, Снежинка на него налетела, разругалась так, что малый, уж на что был рыжим, а и сам себя превзошел - так покраснел! И о других заботилась не меньше. Частенько разнимала особо разошедшихся драчунов, когда дело доходило до крови.

И вместе с тем - вот ведь в чем фокус! - она же и подначивала пацанят на "подвиги". Дух соперничества, надо сказать, находил особо благодатную почву, когда встречались несколько ватаг; хотя существовал и внутри них. Снежинка предводительствовала в одной из таких стаек, а вот Музыкант был вожаком другой.

Музыкант... никогда раньше не видел я детей, в которых бы настолько естественно совмещались такие несоединимые черты! Иногда кажется, попав сюда, мы перемешались - и внешне, и внутренне - сильнее, чем наши предки из легенды про всемирную Башню. Как и всякий здесь, Музыкант получил свое прозвище не просто так, а "за дело". Он был первым, кто нашел способ создавать музыку в условиях загонов. Когда это случилось, многие из нас хватались за голову: Господи, это же так просто, почему мы сами раньше не додумались?! Заборы-то - вот они! Бери да играй на сетке, как на струнах!

Но этот мальчишка не только изобрел способ издавать музыку, он и создавал ее, да еще как! Чтобы послушать Музыканта, люди в загонах собирались у тех сеток, которые были ближе к играющему. Впрочем, благодаря вибрациям, звуки по секциям распространялись очень далеко, так что музыку слышали даже те, кто находился достаточно далеко от играющего.

Так вот, Музыкант славился не только своими исполнительскими и композиторскими способностями. Он еще был одним из самых заядлых заборолазов. Этот мальчишка однажды продержался на сетке почти три дня - на то время рекорд для всех известных нам загонов. Снежинку сей факт задел чрезвычайно. В Музыканте она видела вызов для себя. Сама Снежинка считалась талантливой заборолазкой и до того восхождения Музыканта рекордисткой была именно она.

Как это в определенном возрасте свойственно всем подросткам, особенно лидерам соперничающих группировок, Музыкант и Снежинка демонстративно не общались друг с другом. Но при этом, разумеется, вели себя соответствующим образом: встречаясь, "не замечали" конкурента, в присутствии оного говорили нарочито громкими голосами и вели себя вызывающе.

В результате случилось то, что можно было предсказать с самого начала: соревнование. Не двух группировок, а только двух их лидеров.

Мы, взрослые, не могли вмешаться, запретить - к тому времени и Снежинка, и Музыкант уже достаточно выросли, чтобы быть в состоянии самостоятельно принимать решение и ни от кого не зависеть.

Дуэль, поединок... Оговорено было все, до мелочей: сколько возьмут с собой еды и воды, сколько "набедренных повязок" и так далее.