Владимир Дэс - Закон есть закон (сборник)

А американцы с молниеносной быстротой открыли в столице молодого государства свое консульское представительство, подписали договор о мире, сотрудничестве и взаимопомощи, а для порядка высадили в столице нового государства батальон морской пехоты.

И всем уже казалось, что враждебный нам лагерь стал чуть пошире.

А значит, и помощнее.

Но тут в тихое и планомерное строительство африканского капитализма вмешался сенат Соединенных Штатов Америки, куда договор о мире, сотрудничестве и прочем поступил для ратификации.

Одна из газет, небольшим тиражом выходящая в Вашингтоне, задала сенаторам один-единственный вопрос: «Куда подевался прежний глава государства, а с ним и его кабинет министров после ночи государственного переворота?»

И разразился скандал.

Консульство быстренько прикрыли.

Батальон за шесть часов покинул пределы людоедского государства.

А договор о дружбе и т. д., как оказалось, был подписан чиновником, не имевшим на то никаких полномочий.

Вождь взбесился. Он немедленно выступил по национальному радио и обвинил во всех бедах его великого, доброго и трудолюбивого народа мировой империализм во главе со Штатами – самым бесчеловечным государством в мире.

Тут уж наши дипломаты не зевали.

На аэродром, с которого сутками раньше поспешно улетел батальон американской морской пехоты, приземлился наш «Ил-18» с толпой гражданских и военных советников.

Но вождь, уже наученный коварством капиталистов, и к щедрым посулам наших коммунистов отнесся с опаской.

Он потребовал гарантий.

Ему пообещали.

Он тоже пообещал начать строительство развитого социализма в своей стране, когда будет выполнено то, что ему сейчас обещано и даже гарантировано.

Ему стали объяснять, что на это потребно время, а заявление о выборе нового пути развития желательно сделать немедленно.

Попытались и надавить. Мол, теперь ему одна дорога: капиталисты с ним иметь дел не желают, и кроме как к коммунистам приткнуться ему больше некуда.

На это он зевнул, и тут ему, как бы неожиданно, принесли телеграмму из Пекина с приглашением посетить Поднебесную с дружественным визитом.

Наши советники, поняв, что будущий друг социализма не такой уж простак, посовещались и тут же пригласили его посетить нашу Белокаменную.

Вождь немного покочевряжился, но в конце концов согласился.

Всю ночь били там-тамы, горели костры и исполнялись ритуальные танцы.

Со всех уголков страны стекался народ с дарами, вождями и сыновьями вождей.

Утром, когда все стали усаживаться в самолет, советники удивились, что с главой государства едут не члены его правительства, а сыновья вождей всех племен, объединенных мудрым гостем нашей страны.

Да, глядя на лица провожающих вождей, обманутых в своих ожиданиях, наши дипломаты поняли, что везут в нашу многонациональную страну крепкий орешек.

А вождь был весел.

Лицо его, черное широкое и круглое, буквально лучилось радостью.

Он пел, шутил, выпивал и щипал стюардесс.

Москва встретила делегацию дружественной африканской страны по четным караулом, гимнами и толпой радостных научных сотрудников из ближайшего НИИ, привезенных на эту торжественную встречу за один отгул.

Африканцев начали возить по выставкам, театрам и музеям.

Показали несколько промышленных гигантов, покатали в метро и тут увидели, что гость отчего-то погрустнел.

Он мрачнел все более и более, отвергая любые поползновения начать официальные переговоры.

Он ждал – когда и что ему дадут.

А наверху все еще решали, давать или не давать.

Наконец решили дать.

Но принялись уточнять, когда и сколько.

А чтобы поднять африканскому гостю настроение, его решили повеселить у ленинградских товарищей.

И ленинградцы, получив соответствующие инструкции, расстарались: устроили грандиозный прием в одном из великолепнейших апартаментов Петергофа.

Накрыли такой стол и в таком зале, что гость даже заробел.

Впрочем, когда к нему подсадили двух пухленьких блондинок, он сразу оживился.

А когда до гостя дошло из речей руководителей в темных пиджаках, что эти девушки – презент ему от городской партийной организации, он даже сплясал от удовольствия.

Столичный сопровождающий, видя такую перемену в настроении вождя, понял, что настал его звездный час.

Он тихой сапой подкатил к гостю, разомлевшему от вина и девочек, и сунул ему под руку договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи.

Вождь, глянул на лощенную бумагу договора, взял в одну руку бокал, другую положил на пухленькое колено одной из своих соседок и затянул долгую речь.

В ней он очень подробно рассказал присутствующим о своих предках и об их духах, живущих в нем, о своей прекрасной родине и ее безумно красивых женщинах. Но те, что сидят сейчас рядом с ним, выше всех похвал.

Тут он поставил бокал и прижал обеих девушек к своей груди.

Поэтому он доволен.

И будет счастлив подписать договор с такой великой и мудрой страной.

И у себя в стране тоже будет строить коммунизм.

Такой коммунизм ему по душе.

Сказав так, вождь залпом осушил бокал и что-то чиркнул на договоре.

Столичный сопровождающий от такого счастья упал в обморок.

Несколько человек в темных пиджаках бросились к телефонам: каждый хотел первым сообщить в ТАСС о новой победе социализма.

И пошла гульба!

С бешеной музыкой, танцами, воплями и вином, вином, вином…

Потом некоторые расторопные показали вождю то крыло во дворце, где он, его соплеменники и кое-кто еще женского пола смогут спокойно отдохнуть.

На следующий день вышло торжественное коммюнике о подписании договора.

Состоялся обмен заверениями и обещаниями.

Потом аэропорт. Караул. Гимны.

А на политических картах мира моментально появилось еще одно социалистическое государство – зримое доказательство неизбежной победы социализма на всей нашей планете.

И все было бы ничего, если бы однажды поутру к инспектору уголовного розыска капитану Реутову не пришла старая, седеющая женщина со своей материнской тревогой: неделю назад совсем неожиданно исчезла из дому ее дочь.

А когда она обзвонила ее знакомых, оказалось, что вместе с ней пропала и ее подруга Вика.

Правда, у той родители не беспокоятся, а она вот переживает. Сердце материнское что-то нехорошее чувствует.

Подала ему женщина заявление на листке из школьной тетради и ушла.