Алина Распопова - Регресс

– Мне нужно ознакомиться с аналитической схемой, проверить входные данные, изучить ваши расчетные модели, и естественно, прошу предоставить мне все результаты проделанных работ, – решительно сказал я.

Я не собирался принимать участие в этом рискованном предприятии, не будучи уверенным в его безопасности. Кроме того, я хотел убедиться, что эксперимент приведет меня к столь желанному изменению внешности.

– Да, да, конечно, пойдемте… Я так и думал, что вам будет это интересно. Я покажу вам всё, – снова засуетился Закхер.

Он повел меня на второй этаж. Здесь, усадив меня за один из десятка расположенных вдоль стены работающих мониторов, он развернул передо мной свой отчет.

Проведенная Закхером работа впечатляла. Сто семьдесят четыре успешных опыта по теме липотронных ксинидов с успехом подтверждали основательность разработанной профессором теории. Построенные математические модели происходящих под действием липотронных ксинидов процессов позволяли с точностью до 94 % прогнозировать влияние их на биологический объект. Закхер рассчитал всё, он провел эксперименты над живой материей любой сложности организации, ему не хватало только одного – опыта над многоуровневым биологическим объектом класса А, то есть над человеком, надо мной. Я открыл программу прогнозирования результатов, написанную профессором, и ввел свои данные. Результат очень порадовал меня. Расчеты полностью подтверждали надежды Майка, мои биометрические параметры в ходе эксперимента должны были измениться на 5,4 %. Но, это была всего лишь теория… Я принялся изучать то, что послужило основой для её создания – статистику проведенных опытов. «Изменение биометрических параметров: 4,2 %; изменение в поведении объекта не наблюдается. Изменение биометрических параметров: 5,7 %; изменений в поведении объекта нет…», – гласили профессорские записи. Я был несилен в биологии, а свои последние эксперименты над животными я проводил, учась ещё в школе, поэтому сейчас всё своё внимание я постарался сосредоточить на том, что было для меня особенно важным – на возможности негативного воздействия липотронных ксинидов на организм. Никаких «подводных камней» обнаружить мне не удалось, всё было чисто, однако, кое-что настораживало. Было странно, что опыты свои Закхер проводил не в университетской лаборатории, а дома; данные о промежуточных состояниях экспериментальной материи были очень скудны, кроме этого все свои эксперименты Закхер ставил в одиночку. Почему он не приглашал ассистентов? Неужели Закхер что-то скрывал? Я позвал профессора. На все мои расспросы, Закхер только виновато пожимал плечами. Он работал так, как было ему удобно. Делать нечего, мне нужен был этот старик. К тому же Система, наверняка, контролирует его. Никто не станет держать в Аптауне человека, репутация которого вызывает сомнения. Если наш опыт удастся, то это произведет переворот в работе всей Системы. Закхер располагал к себе, а у меня, если честно, не было другого выхода, как положиться на него и начать ему доверять. Его эксперимент был для меня единственным способом вернуть себе прежнюю жизнь. Внизу я уже побывал…

– Согласен, – ответил я притихшему в ожидании моего ответа Закхеру. Тот издал радостный крик…

– Я знал, что вы согласитесь! Это будет захватывающий эксперимент. Наконец-то я узнаю… – залепетал профессор. – Пойдемте, голубчик, сейчас оформим ваше согласие…

По имеющимся в настоящее время законам, каждый человек, решающийся в качестве подопытного на содействие науке, обязан был зафиксировать в Системе этот шаг.

Закхер потащил меня к двери. Дом профессора, как и все прочие, считался личной собственностью своего владельца, поэтому последние камеры, подключенные к Системе, находились за входной дверью на улице.

Стоя перед входом в квартиру профессора, глядя в черный глазок камеры, я произнес стандартные фразы, подтверждающие моё добровольное участие в предстоящем эксперименте № 1191-3211-243/х. Зачитав их с развернутого передо мной Закхером экрана, я почувствовал, что обратного пути уже нет. Теперь я обязан рискнуть. Чтобы подписаться под сказанным, я поднес палец к сканирующему окну. При заключении договоров, совершении сделок Система всегда требовала совершения подобной процедуры. Отпечаток пальца служил у нас электронной подписью, я относился к этому, как к формальности, каково же было моё удивление, когда сразу после сканирования последовал странный сигнал. Звук, похожий на вой серены, нарушил городской покой. Металлический голос, вырвавшийся из динамика, неустанно повторял фразу: «Доступ запрещен!». Я испугался. Дверь!.. Распахнутая входная дверь дома Закхера, которою мы оставили открытой, стала сама собою закрываться. Вот оно… Эта была та самая блокировка Системы, которой я боялся и которую ожидал. Я схватился за ручку двери. Мне нужно было помешать ей, не дать захлопнуться. Закхер кинулся мне помогать.

– Скорее, скорее, голубчик. Да что же это, что же это происходит… – причитал он, упираясь ногами в стену.

Теперь я был уверен, что затворись сейчас эта дверь, я больше уже не попаду ни в дом Закхера, ни в свой собственный, ни в какой другой. Аптаун для меня теперь закрыт. Недолго думая, я проскочил через оставшуюся между дверным проёмом узкую щель. Закхер поспешил за мной. Дверь за нами захлопнулась, вой сирены прекратился. Я посмотрел в окно. Прохожие на улице боязливо продолжали озираться на нашу квартиру. Я задернул штору…

– Голубчик, что же произошло? Что же вы такое натворили? – пытаясь отдышаться, спросил меня профессор.

Я всё понял. Стоило мне только услышать вой сирены, как я уже догадался обо всем. С момента моего бегства из дома прошло три дня. Система… Квартира, оставленная одним из хозяев в то время, как второй, оставшийся внутри, по всем признакам не ведет никакой деятельности, не могла не вызвать подозрений. Теперь я был уверен, что тело Эльзы нашли. Выбора у меня не оставалось.

– Доктор, давайте скорее начнем, – поспешил предложить я. – Вы ведь хотели, ждали этот эксперимент.

– Конечно, конечно… – заторопился Закхер. – О, вы не пожалеете. Вот увидите… Мне нужно подготовить вас… Садитесь, садитесь удобнее… Сейчас…

Почтительно он усадил меня в, пожалуй, самое большое в его доме кресло, скинув перед этим с него какое-то своё барахло.

– Было бы хорошо, если бы начали сегодня вечером. У меня со вчерашнего дня ещё всё готово. Вы не возражаете, голубчик? И, пожалуйста, можете называть меня по имени – Джек.

Я только развел руками.

– Я сделаю вам несколько инъекций, а потом… Вот смотрите, вам нужно будет побыть в этом боксе, – затараторил Закхер, пододвигая ко мне парящий прямо в воздухе тончайший мобильный экран.