Ал Райвизхем - Эльфийский тесак

- Эй, а пиво! - окликнул его Малыш. - Мы думали щас разопьем с воблой, - разочарованно протянул Малыш.

- Я бы с радостью, но сейчас не могу, в следующий раз. Пиво позвольте, - защебетал старик, подпрыгивая от нетерпения вокруг маленького гнома.

- Голуба, - прощебетал на высоких тонах хоббит. Мы бы с радостью в следующий раз, но не можем, так что давай щас! А не то мой друг Торин, хоббит показал пальцем назад, - Все здесь разнесет нахрен, он с бодуна и не на то способен.

Старичок опасливо оглядел троицу, затем вздохнул и, махнув рукой, сказал, - Хрен с вами, пошли.

- Эй, а вобла у тебя есть? - поинтересовался Малыш.

- Я думал у вас есть, - возмутился старичок, пытаясь захлопнуть дверь но уже было поздно, туша Малыша заполнила проем. - Вобла моя, пиво тоже мое, что за безобразие!

- Не беспокойтесь, любезный Теофраст, в следующий раз мы пригласим Вас на наши деньги, - успокоил старичка хоббит, срезая связку воблы, висевшую прямо в прихожей. На шум спустилась молодая девушка лет шестнадцати-восемнадцати со злыми глазами.

- Опять с собутыльниками, старый хрен! - возмутилась она.

- Я не старый хрен, я старый хронист, - заявил заплетающимся языком старичок. - И ваще, цыц у меня, китайская дочь! Раком пополам согну!

От такого оборота речи все онемели. Девушка недовольно хмыкнула и скрылась вверх по лестнице, покачивая бедрами.

- Молодость надо держать в кулаке! - гордо пояснил старичок. - А то ноги на плечи положат!

- Я вообще-то не отказался бы! - мечтательно заявил хоббит, представив ноги девушки на своих плечах.

- А, даже и не мечтай, - сообщил старичок. - Сатти безнадежно влюблена в этого Олмера, папу его так!

- Да кто он такой! - возмутился хоббит, сплевывая на пол.

Старик провел друзей в свою комнату. И расставил старые немытые кружки.

- Олмер сызмальства не знал, кто его отец. Этого ему мать не говорила, хранила какую-то тайну. Когда на смертном одре она открылась ему, а это было за день до его поступления ко мне в ученики, то с ним что-то произошло. Он вдруг ожесточился и начал вести себя как Юлий Цезарь в женской бане. В первый же день он стибрил у двух моих клиентов кошельки и, обчистив их, тут же положил на место. Я сам бывший, гм, впрочем это неважно, да, но какова наглость! На следующий день в исправительной школе, куда я его сдал, он избил наставника по физической подготовке до полусмерти, а вступившегося за того директора школы он вытолкнул из окна третьего этажа. Сбежав оттуда, он вновь появился у меня, и принялся выспрашивать о всяких полезных, с его точки зрения вещах, а именно, как сделать штамповальный аппарат, который бы штамповал монеты, неотличимые на первый взгляд от настоящих, сколько лет дают за изнасилование, как попасть в рай, что будет если поджечь динамитную шашку, а также как сделать водяные знаки на фальшивых королевских грамотах. Когда он подрос, он начал интересоваться и другими вещами, такими как, куда девается, в смысле сбывается, краденое, что будет если отрубить голову королю. При этом он отличался особой жестокостью к эльфам и тараканам. Не один эльф-одноклассник глотнул дихлофоса, когда маленький Олмер подкрадывался сзади. С тех пор он вырос и стал порядочным человеком. У него сейчас порядочные долги, но он не унывает. Сейчас он подался в старатели, ищет золото. К сожалению, у него, как я слышал нелады с полицией с давних времен, когда его застали за тем, что он разрисовал волшебной краской, приобретенной при неизвестных обстоятельствах, огромный портрет короля. Сколько затем не трудились мойщики, смыть волшебную краску не удавалось. Портрет пришлось заменить, а его посадить. Выйдя за примерное поведение, он тут же испохабил транспарант "Эльфы - честь, слава и гордость первой и второй эпохи" надписями что-то типа "Эльфы - казлы!" и "Гэндальф кизлодда". Во второй раз его поймать не удалось, поскольку он сколотил вокруг себя банду отморозков из степных кочевников. Их всех повесили, а он ускользнул. Затем он выбросил из головы всю эту чушь и стал честным человеком, с которым можно поговорить. Правда изредка он позволяет себе разные излишества, вроде тех, что выступая на соревнованиях по стрельбе из лука вместе с неким Санделло насмерть застрелили своих противников. Благодаря хитроумному адвокату, который сослался на ошибки в правилах соревнований, ему и здесь удалось выпутаться. С тех пор я слышал, что он стал порядочным человеком и ищет следы падения Небесного огня. И вот сегодня, я увидел его вновь. Он ничуть не изменился. Его манеры, правда, улучшились в лучшую сторону.

- Это почему вы так думаете? - усомнился Торин.

- Ну, он раскроил второму стражнику череп, но не перерезал ему горло, как делал раньше, - объяснил Теофраст.

- Да, он похоже, вновь исправился и стал хорошим человеком, - съязвил хоббит, прихлебывая из кружки. - Ваши понятия напоминают мне одну матрону, которая считала, что стоит только начать обращаться с уличными отморозками поласковее и они сразу станут хорошими и перестанут бить прохожих по голове кирпичом. Использовать резиновую дубинку, говорила она, гораздо гуманнее. Заинтересовавшиеся подростки тут же испробовали на ней ее изобретение. Полчаса ее били этой палкой, но она все еще была жива. Тогда ее насильно перевели через улицу и оставили на лавочке около публичного дома для бомжей. Тут уж даже такая стерва, как она не выдержала и испустила дух.

- Держу пари, ее звали Любелия Лякошель-Сумкинс, - продемонстрировал знание дневников Бильбо Торин. - А командовал бандой небось сам Фродо или твой недостойный предок.

- Почему это недостойный? - возмутился Фолко.

- Потому что не хватило ума выбить себе грин-кард в Валинор, ухмыльнулся Торин.

- Чтоб я еще дал кому-нибудь почитать дневники Бильбо! - возмутился Фолко.

- Вы сказали дневники Бильбо? - навострил уши Теофраст, вылакавший уже четверть бочонка, как минимум, за то время, пока наши друзья разговаривали между собой. - Ик-ик! Я ушам свои не верю! Это же величайшая мечта каждого хрониста! Раритет! Умоляю! Дайте мне их прочитать!

Фолко не умел отказывать старым хронистам. Он смущенно кивнул головой и потянулся за истрепанной тетрадью.

- О, какое счастье! - вскричал старый хронист. - Скажите, кого я должен убить для вас, чтобы хоть немного оплатить это величайшее сокровище!

- Вы не поняли, - заявил Фолко. - Я вам даю их только посмотреть, а вовсе не дарю. Ну че, посмотрели? - хоббит повертел в руках истрепанную тетрадку и вновь спрятал ее в своем рюкзачке.

На лице у старого Теофраста появилось странное выражение, словно у ребенка, которого жестоко обманули родители, пообещав коробку леденцов за примерное поведение, а потом съели их сами, нагло насмехаясь над своим отпрыском.