Анатолий Радов - Ящер [= Холодная кровь] [СИ]

— Вот будет смешно, если тот, который тебя несёт и есть землянин, — внезапно заговорил голос.

Сейчас это неважно, подумала Дара, сейчас она всё равно ничего не сможет сделать.

— А потом сможешь?

— Если не свяжут, попробую.

Ветер принёс запах мазута и ещё чего-то душного и неприятного. Погранзастава была уже рядом.

И действительно. Кто-то крикнул, спрашивая пароль, в ответ на него ругнулся тот хлад, что говорил о завтрашней проверке. Дара машинально напряглась и тут же почувствовала лапу на своей заднице.

— Вроде шевельнулась, — остановившись, проговорил несший её.

— Ничего. Сейчас уже на месте будем.

Послышался лёгкий скрежет открываемой железной створки, низкий короткий удар и, остановившиеся хлады, разом двинулись с места. Освещение от будки на КПП позволило ей разглядеть их краем глаза. Двое такие же, как и тот кто её нёс, третий в чёрном то ли комбинезоне, то ли бронежилете. Они почти сразу свернули и пошли вдоль железной стены, остановились на пару секунд, скрежетнула дверь и Дару обдало тёплой волной. Сквозняк принёс стократно усиленный дух смазочных материалов, запах резины и железа, тошнотворное амбре пота и лежалых вещей. Она скривилась, хлад, у которого она висела на плече, перешагнул через металлический порожек и дверь с грохотом закрылась.

И в этот момент Дара почувствовала ужас, настоящий, животный, который едва не заставил её начать вырываться, кричать, бить кулаками всех, вгрызаться в их шеи… или упасть на колени и молить о пощаде. Нет, там, когда её несли она тоже испытывала этот ужас, но он был не такой отчётливый и резкий. А вот теперь, когда она осознала свою неминуемую гибель, когда последняя железная дверь отделяющая её от спасения захлопнулась, ужас проявил себя в полную силу.

Её грубо бросили на что-то мягкое, тут же схватили за руку, дёрнули.

— Просыпайся, ублюдина! — на языке теплокровов крикнули почти в лицо. — Ты меня слышишь?

— Да полегче, Хлох. Девка-то ничего, хорошая.

— Тощевата, — тот, кого назвали Хлохом и от которого Дара в любой момент ожидала удара по лицу или телу, хмыкнул. — Я люблю пообъёмистей.

— Дружище, а как же Хайя? — спросил другой хлад, и Дара по голосу узнала в нём своего "защитника" Это он сказал про то, что нож — это ерунда.

— Ну ты и сравнил, Хош. Хайя — это Хайя. А тут всего лишь теплокровная ублюдина. Так, для развлечения.

Дару от этой фразы окатила горячая волна страха, тело задрожало, зубы сжались, но не от злости, а от бессилия. Захотелось плакать. Она отчётливо поняла, что её не просто убьют, а перед этим сделают то, что сделал литейнамус. Они изнасилуют её, и не один раз. Боль, боль, боль, унижение. Господи, за что?!

Она хотела открыть глаза, чтобы посмотреть, но даже мысль об этом испугала её так сильно, что веки словно окаменели. Нет, она не сможет посмотреть на них.

Сжавшись в комочек и проглатывая слёзы, Дара просто стала ожидать своей участи. Но вместе с этим у неё вдруг в мозгу засверлила одна мысль — а что если этот "защитник" — он? Или хладам тоже иногда присуща доброта?

А почему и нет? Они же не абсолютно плохие, а относительно теплокровов. Они не средоточие зла, они обычные разумные существа — не хуже и не лучше других. Разве барон фон Арьяк стоит в каком-то отношении выше их? Эти хотя бы убивают и измываются над представителями другого вида, что присуще и людям, а барон убивал таких же людей, каким являлся сам. Ну разве что те, кого он отправлял на тот свет, были беззащитнее его.

— Ты что, пытаешься их оправдать? — без каких либо эмоций поинтересовался голос и Даре стало ещё тяжелее. В этом её незримом собеседнике звучала лишь безнадёга.

"Нет. Подожди, кажется у нас есть шанс".

— Да?

"Если они будут насиловать меня, то дойдёт очередь и до этого… Который — Хош.

— А как ты узнаешь его? Ты же даже не открывала глаз.

"Я не могу. Мне страшно. Но подожди, я сейчас соберусь и открою".

Дара снова почувствовала на себе холодную лапу, прямо в лицо дохнуло мерзким перегаром.

— Ну что? Готова, моя радость?

— Погоди, — это снова был Хош. — Ханграх, дружище, я же в прошлый раз тебе уступил? Уступил. А сегодня как-никак мой день. Мне же теперь в течение нескольких недель только с женой.

Запах перегара стал не таким насыщенным, хотевший начать с ней первым, убрал лапу, засопел.

— Ладно, Хош, — глотая слова, согласился он. — Одну жену это да… — он вдруг расхохотался. — Парни, а ведь Хошу теперь с женой придётся каждый день возиться. Может новую яйцекладку заделаешь?

— Да хватит ему уже, — Дара узнала голос Хлоха.

— Это точно, хватит мне, — Хош тоже рассмеялся, но Даре показалось, что сделано это было через силу.

— Ладно, пойду, наверное. Эй, Хнах, ты идёшь?

Кто-то грузно поднялся из-за стола, со скрипом отодвигая стул, звякнул стакан, и Дара открыла глаза.

Поднявшийся был очень пьян. Он упёрся рукой в столешницу и мотал головой. Тот, что хотел её поиметь, подошёл к нему, подхватил под руку.

Помимо них в комнате было ещё трое хладов, хотя по количеству пустых бутылок на столе чуть раньше их тут гуляло куда больше. Хотя, нет. Не трое. Вон ещё один спит в углу на топчане. А сколько их ещё может быть за дверью этой комнаты.

Один из стоявших к ней спиной стал оборачиваться и Дара резко сомкнула веки. Может это он? Хош?

В голове всплыл вопрос голоса — А как ты узнаешь его? Ты же даже не открывала глаз.

"А мне и не нужно их сейчас открывать, — мысленно ответила Дара. — Когда он займётся мной, я узнаю его по взгляду. И тогда уже попробую убить. А кристалл… Может он всё-таки среагирует на душу и активируется даже внутри меня?"

Весь путь до погранзаставы я провёл в каком-то коматозном состоянии — не было ни одной мысли, что делать дальше. Забить? Может, и правда, забить? Нужно мне это вообще?

Мы вернулись в бокс, протиснулись между бронмашиной и стеной, ввалились в комнатку. Здесь уже не было той гулянки, которую мы покинули. Непонятно почему, но парни разбрелись по своим домикам. Хотя, почему непонятно? Пойла было много, скорость его поглощения высока и в сумме получался быстрый перепой.

— Ну что? Готова, моя радость?

— Погоди, — я повернулся к девушке, которую бросили на одну из кроватей. Здесь, в нашей попоечной я ещё ни разу не смотрел на неё, избегал, словно мне было стыдно за то, что ни чем не смогу ей помочь. — Ханграх, дружище, я же в прошлый раз тебе уступил? Уступил. А сегодня как-никак мой день. Мне же теперь в течение нескольких недель только с женой.

Ханграх явно обиделся и, судя по взгляду, хотел вступить в перепалку, но что-то там скумекав своим пьяным вдрызг мозгом, взял себя в руки.

— Ладно, Хош, — глотая хмельную злобу, согласился он. — Одну жену это да… — он вдруг расхохотался. — Парни, а ведь Хошу теперь с женой придётся каждый день возиться! Может новую яйцекладку заделаешь?