Андрей Марченко - Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых

– Вряд ли, – улыбнулся Выселенцев. – Это здесь я – первый парень на деревне, потому что конкуренции нет. А в Советском Союзе таких много.

Помолчав немного и сделав над собой усилие, Настя сказала:

– Знаешь, я, наверное, останусь ночевать у Луизы – так что вы меня не теряйте.

– Ладно, не потеряем, – ответил Выселенцев.

Бесконечный зимний вечер тянулся мучительно медленно. Сначала Выселенцев думал о том, как спасти компанию, но, устав от бесплодной работы мысли, подошел к стопке непрочитанных журналов. Тут были красочные американские и сибирские издания, но были и советские – до смешного тонкие из-за отсутствия рекламы, отпечатанные на плохой бумаге, с блеклыми иллюстрациями и зачастую малоинформативными по причине секретности статьями. Читать было некогда, и стопка эта разрослась до неимоверных размеров. Самые ранние номера – примерно годовой давности.

Выселенцев помнил, что где-то на дне погребена советская статья о его корабле. Вот, здесь. Он осторожно выдернул из фундамента бумажного небоскреба десятый номер журнала «Вестник науки и техники» за прошлый год и принялся за чтение. Когда-то он уже читал эту статью, но с тех пор совсем забыл содержание, и сейчас знакомился как бы заново.

Все материалы советской прессы, касавшиеся дел в Сибирской Империи, отличались бескомпромиссной враждебностью. Об остальных капиталистических странах, особенно небольших и неопасных, иногда писали в нейтральном тоне, но если речь заходила о Сибири, то никаких послаблений не допускалось. Это был вопрос принципиальный. Подобную же принципиальность, впрочем, всегда проявляли и сибирские издания.

Читая советскую периодику, Выселенцев всегда с досадой отмечал, что стиль пропаганды год от года ничуть не меняется – она оставалась все такой же топорной и зачастую приводящей к противоположным результатам. Вот взять хотя бы статьи об его корабле. Критиканские тексты сопровождались, однако, красивыми картинками и эффектными фотографиями, похожими на кадры из фантастического фильма. А достижения своей страны советские журналисты выставляли порой в таком невыгодном свете, словно хотели оказать услугу вражеской пропаганде, которая чаще всего действовала столь же грубо, но порой применяла более утонченные и поэтому более эффективные методы.

Автор статьи под названием «Прорыв или авантюра?» тоже отпустил «царскому режиму» несколько дежурных «комплиментов», но чувствовалось, что это только потому, что так надо – иначе не пропустит цензура. Все-таки ему, профессиональному инженеру, было просто интересно писать на эту тему. Конечно, из текста можно было сделать вывод, будто Выселенцев готовит какой-то цирковой трюк вроде прыжка на ракетном автомобиле через Гранд-Каньон. И все же сквозь напускной снисходительно-презрительный тон – дескать, какие могут быть космические корабли у страны, годящейся лишь на роль американского непотопляемого нефтяного танкера – то и дело проступало невольное уважение к героической попытке осуществить давнюю мечту покорителей космоса – создать одноступенчатый многоразовый космический носитель. Описывая «Интеграл», автор приводил множество цифр, к которым трудно подвести идеологию. Он даже упомянул фамилию создателя корабля, хотя факт эмиграции этого человека из Советского Союза, разумеется, утаил. Хорошо, что российские имена и фамилии отличаются от сибирских не больше, чем английские от американских… Иллюстрации – неплохие, но уже набившие оскомину – были взяты из Терранета.

На Выселенцева повеяло чем-то знакомым, но давно забытым. Он попытался представить себя на месте советского читателя и воспринять написанное с его точки зрения. И на него нахлынули воспоминания о детстве и юности, проведенных в СССР. Он вспомнил, как читал в советских научно-популярных журналах заметки и статьи о разных интересных проектах, осуществлявшихся в «большом мире». При этом создавалось впечатление, что там, за границей, царит сплошной праздник жизни с бесконечным фейерверком удивительных достижений, то и дело заносимых в Книгу рекордов Гиннесса. Кстати, книга эта упоминалась так часто, и казалась такой легендарной, что Выселенцев иногда начинал сомневаться в ее существовании. Может, «попасть в Книгу рекордов» – это такая же фигура речи, как «попасть в анналы истории»?

Конечно, пожив здесь, Выселенцев убедился, что все совсем не так, как виделось в замочную скважину. Никакого особого праздника жизни нет и в помине. Битком набитые магазины – да, есть. И Книга рекордов Гиннесса стоит на полке – бери и листай, когда захочешь… Но сама жизнь от всего этого не становится ни веселее, ни счастливее. Да и всякой чепухи и несуразицы в здешней действительности не меньше, чем в той. Эх, наивность юности…

Закрыв журнал, Выселенцев долго сидел, вспоминая прошлое. Двор пятиэтажного дома, где они жили с мамой. Учителя истории. Светлану… Мысль о первой подруге, как и мысль о матери, породила чувство невосполнимой утраты. Выселенцев ничего не знал о судьбе этой женщины. Как она теперь, интересно, живет? Наверное, давно замужем, родила детей… Помнит ли она его? И часто ли вспоминает? Помнит ли она их первый поцелуй?

«Нет, надо все-таки съездить на родину», – подумал Выселенцев и, зайдя на сайт авиакомпании «Сибирская корона», начал прикидывать маршрут…

Во втором часу ночи только-только уснувшего Выселенцева разбудил звонок телефона.

– Да! – сказал он сонным голосом.

– Иван Андреевич! – почти прокричала в ответ какая-то девушка. – Это я, Луиза!

– А-а… Здравствуй, Луиза. Что случилось?

– Помогите, пожалуйста! Заберите Настю отсюда!

– Откуда?

– Из ночного клуба «Империум».

Выселенцев аж подскочил. Сон как рукой сняло.

– Как вы там оказались?

– Это долгая история. Но сейчас надо ее увезти!

– Да что случилось-то?

– К ней тут подсел один парень. Заказал водку. Сам почти не пьет, а ей все подливает и подливает. Я чувствую, он ее трахнуть собирается.

– Ну, а Настя что? – растерянно спросил Выселенцев.

– А что Настя? «Хи-хи-хи» да «ха-ха-ха»… Я ее попыталась увести, так она меня послала матом.

Тут Луиза разревелась.

– Ладно, – сказал Выселенцев. – Жди меня там. Сейчас приеду.

Он выключил телефон, чертыхнувшись, слез с кровати и начал одеваться.

– Что там такое? – недовольно спросила жена.

– Настя сидит в ночном клубе во Владивостоке и не может оттуда уйти. Поеду забирать.

– Как не может? – встрепенулась Тамара. – Почему?

– Пьяная потому что в стельку.

– О, господи!

Выселенцев вывел машину из гаража и направил в сторону зарева в небесах, висевшего над трехмиллионным городом.

Он люто разозлился на дочь. Как она оказалась в этом злачном месте, куда пускают только совершеннолетних? И зачем напилась? Не понимает, что ли, чего от нее хотят? «Дура! – подумал Выселенцев. – Ну, я тебе покажу…»