Андрей Марченко - Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых

– А почему бы и нет? – ответила Надя, вся сжавшись.

Конструктор покосился на сидевших в комнате с самого начала двух серьезных мужчин в «гражданке», похожей на форму, поймал их взгляд, а потом кивнул Наде и улыбнулся:

– Действительно – а почему бы и нет?

Подруги были чрезвычайно довольны новой жизнью – учебой, полетами, новыми знакомыми. Мысли о том, какой, должно быть, скандал вызвало их бегство из Империи и в какой ужас привело родителей, не слишком омрачали радостное настроение. И только невозможность отправить письма домой их немного удручала. Жаль, не было здесь свободного антрепренера из рода Багратион-Имеретинских – уж он бы им это наверняка устроил! А к кому еще можно обратиться с подобной просьбой, девушки не знали.

Однако Лиза чувствовала себя порой по-настоящему несчастной. Она очень хотела встретиться с Гришей Василевским. Гатчина совсем рядом с Ленинградом, рукой подать!

Но всякий раз, когда Лиза интересовалась про Гришу у регулярно навещавших их молодых офицеров НКВД, тех самых, что ехали с ними от самой границы до Ленинграда, они только разводили руками: героический летчик отсутствовал. То он был на секретном задании, то доставлял продукты и лекарства полярникам, то улетал с важной миссией в земли Франца-Иосифа…

Офицеры заверяли, что как только появится возможность, Лиза с ним непременно познакомится, а пока придется подождать.

День шел за днем, неделя за неделей.

Лиза ждала.

– А, может, он героически погибнет в бою? Как думаешь?

Чуть склонив голову набок, полковник госбезопасности Серваков с легкой брезгливостью рассматривал стоявшего перед ними свежевыбритого, аккуратно причесанного, в новенькой летной форме Григория Василевского. От слов полковника тот побледнел и затрясся.

– Можно, конечно, – согласился майор Антипенко, разглядывая летчика с тем же слегка брезгливым интересом. – Это, несомненно, решит проблему с княжной. Но что насчет советского народа? Народ как бы уже привык к своему герою – стоит ли народ его лишать?

При этих словах Гришка с трудом сглотнул и энергично закивал головой. Лишать народ его, Гришки, не стоит!

Полковник подошел к Василевскому и укоризненно на него посмотрел.

– Инструкторы говорят, аховый из тебя летчик, Гриша. Говорят, фигуры делаешь спустя рукава и вообще не показываешь успехов!

– Я…

Гришка, как загипнотизированный, не отводя васильковых глаз от лица полковника, выдавил:

– Я стараюсь.

Серваков покачал головой и с сожалением цокнул языком:

– Плохо, плохо стараешься, Гриша! Сильнее надо стараться. А то можно ведь и геройски погибнуть в бою.

Гриша еще пуще побелел и покачнулся.

– Но ты ведь выучишься, да, Гриша? – пришел ему на выручку майор.

Потянув за немилосердно жмущий ворот летной куртки и по-прежнему не отводя словно завороженного взгляда от лица полковника госбезопасности, Гриша сипло прокаркал:

– Выучусь!

– Вот и хорошо, Гриша, вот и прекрасно.

Полковник внезапно улыбнулся такой ласковой улыбкой, что у Гриши кровь застыла в жилах.

– А еще вот тебе, – сказал он и протянул стопку писем. – Выучи всю переписку. Чтоб на зубок! Следующий раз приду – проверю.

Первые желтые листья тихо падали с деревьев, с Невы несло прохладой и почему-то – морем, раннее утреннее солнце било в глаза.

Довольные подруги бежали на учебный аэродром, на столь любимые ими летные занятия, когда ожили радиоприемники, и над улицами города разнесся, теряясь порой в помехах на радиоволнах, настроенных на далекую станцию, резкий голос Гитлера:

– Польское государство отказалось от мирного урегулирования конфликта, как хотел этого я, и взялось за оружие. Немцы в Польше подвергаются кровавому террору и изгоняются из их домов. Несколько случаев нарушений границы, которые нестерпимы для великого государства, доказывают, что Польша не намерена с уважением относиться к границам нашей страны. Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме как отныне и впредь силе противопоставить силу. Германская армия будет сражаться за честь и жизнь возрожденной Германии без колебаний.

Надя непроизвольно прижала ладонь к горлу и обернулась к подругам. Все они свободно владели немецким, и смысл сообщения был им предельно ясен.

Началось…

Два дня спустя после нападения Гитлера на Польшу Великобритания, Франция, Индия, Австралия и Новая Зеландия объявили Германии войну.

Имперская Россия по-прежнему медлила. Как и Советы.

Голос Левитана по радио звучал сурово и строго – Совет Народных Комиссаров принял постановление о начале внеочередного призыва на действительную военную службу.

По городу там и тут возникали патриотические митинги. Около студенческого клуба летного училища была объявлена запись в народное ополчение, и к нему тут же выстроилась огромная очередь.

Встали в нее и бывшие княгини. Когда очередь дошла до них, девушки предъявили удостоверения и попросили причислить их к авиационным полкам. Как раз в этот момент рядом появились их старые знакомые – молодые офицеры НКВД, и прошение подруг удовлетворили.

Через неделю немецкие войска вошли в Варшаву.

Через две Франция и Великобритания направили Советам и Империи на подпись проект соглашения об объединении военных сил против Германии. И снова и белые, и красные отказались сесть за стол переговоров – не с Францией и Великобританией, а друг с другом.

Еще через неделю немецкие войска вышли на линию Владимир-Волынский – Львов – Самбор, в непосредственной близости к границе Империи, а севернее, по линии Витебск – Полоцк они подходили к границе Советов. И красные, и белые замерли в напряженном ожидании – двинутся немцы дальше или нет?

Авиационные части Ленинградского округа рассредоточились на оперативных аэродромах, ПВО и военные части перешли в состояние полной боевой готовности.

А немцы все стояли на занятых позициях.

На аэродроме под Пушкиным жизнь кипела вовсю. Между выстроившимися рядами самолетами бегали механики и пилоты, по взлетному полю разъезжали машины, вокруг аэродрома основательно, продуманно обосновывалась зенитная артиллерия прикрытия.

У Нади просто разбегались глаза – каких только самолетов здесь не было! Тут тебе и легкие штурмовики, в которые были спешно переделаны хорошо знакомые ей У-2, и разведчики P-Z, и самолеты санавиации С-1. Углядела Надя и два дальних бомбардировщика ЦЛБ-30, и даже один экспериментальный пикирующий бомбардировщик Ар-2. И где-то позади, за рядами этих машин ютились устаревшие, но все еще годные для обороны тихоходные «чайки» и поршневые низкопланы «ишаки».