Ким Ньюман - Время и относительность

Чтобы пересилить снег, нам пришлось толкать дверь втроём. Никто не подошёл к нам помочь.

В кафе было темно, лампы не горели, большое окно на улицу было засыпано снегом. Мои глаза приспособились к такому освещению.

Возле стойки сгрудились несколько человек.

– Сьюзен! Сьюзен! – сказал тонкий голосок.

Маленький человечек подбежал ко мне и бросился на шею, целуя моё лицо. Я немного покачнулась, но не упала.

Это был Малколм.

– Я заблудился, Сьюзен, – сказал он. – Когда в школу шёл.

Я обняла его и поцеловала. Гонка-ковбоя я тоже обняла и поцеловала. Я поняла, что плачу. До этого боялась даже думать о том, что случилось с Малколмом.

– У тебя лицо красное, – сказал он.

– Ну, спасибо, – ответила я, изображая обиду.

Он промокнул бумажной салфеткой снег и слёзы на моих щеках. Я снова подумала о том, как я сейчас выгляжу, и решила, что не хочу этого знать. После того, как Малколм протёр мне лицо, я снова начала ощущать кожу.

– Это жених Лобастой, – сказала Джиллиан.

Ну и пускай дразнятся. Я опустила Малколма на пол. Мокрым рукавом я смахнула льдинки с волос.

– Сосульки ранят, – сказал Малколм. – Смотри, я поцарапался.

У него на запястьях были красные линии. Не глубокие, но смотрелось неприятно.

– Но я был храбрый.

– Конечно, ты храбрый, Малколм, – сказала я. – Твоя мама будет гордиться тобой.

Внезапно я забеспокоилась о маме Малколма. Когда это всё закончится (закончится ли?), будет очень большой список погибших. Я прижала к себе Малколма так же крепко, как он прижимал Гонка-ковбоя.

– Я знаю этих девочек, Генри, – сказала женщина, считавшая, что для нас там нет места. – Очень испорченные. Помнишь, я рассказывала тебе о них в субботу вечером? Красятся уже, в их-то возрасте!

Я не сразу узнала статную женщину в пальто с меховым воротником и лиловых перчатках. Это была миссис Хей из молодёжного клуба, а рядом с ней стоял её муж. Седые волосы викария были похожи на растрёпанное гнездо, в котором лежало красное яйцо-лысина. Одно из стёкол его очков треснуло.

– Я тоже их знаю, – сказал ещё кто-то. – В «Помпе» их видел.

Это был Зак из «Ребят Сверх-тонников». Вся прошлая суббота напомнила о себе.

Зак был по-прежнему в чёрной кожаной куртке и в перчатках мотоциклиста, но сегодня он выглядел моложе, не таким страшным. И он был один.

– О, это ты, – простонала Джиллиан. – От тебя не спрячешься.

– Если бы я мог выбрать, какие ангелы возникнут из снега, – сказал он Джиллиан, – я бы выбрал Бриджит Бардо, а не вас.

– Сарказм – низшая форма комедии, Флэш.

– Ты явно не видела фильмов Нормана Уиздома [13] Русскоязычным людям он может быть известен как создатель образа мистера Питкина. .

Меня поразило, что Зак и Джиллиан нравятся друг другу. Даже посреди этой метели они нашли время для каких-то чувств, помимо страха.

Были там и незнакомые лица: официантка в униформе «Вимпи», со светловолосой высокой причёской-ульем, и полисмен без шлема, у которого рука висела на импровизированной повязке.

Хейи, похоже, тут командовали.

Все они явно прошли через какие-то приключения , которые изменили и их, и то, каким они видели мир. Или же просто дали им оправдание, чтобы вести себя так, как им всегда хотелось.

– Констебль, – приказала миссис Хей. – Выставьте это хулиганьё вон!

Полисмен никак не прореагировал на её слова. В глазах у него была пустота. Я узнала симптомы военного невроза. Из всех присутствовавших ему досталось больше всего. За исключением, быть может, Джона.

– Если тут кому-то и быть главным, то мне, – сказала официантка, женщина чуть старше шестиклассницы. В руке она, словно символ своей власти, держала нож для резки хлеба. – И я говорю, что они могут оставаться.

– Вы здесь всего лишь работаете, девушка. Я тут так часто обедаю, что потратила тут больше денег, чем вам платят.

– Это уж точно, – сказал Зак.

У миссис Хей в руках был шампур. Я представила себе её и официантку фехтующими, как Робин Гуд и Шериф Ноттигемский.

– А тут холодно, – сказала Джиллиан, глядя на термометр, словно не веря своему телу. Она выдохнула, и образовалось облачко пара. – Так не должно быть.

– Электричества нет, – сказала официантка.

– Просто где-то провод оборвался, – сказал мистер Хей. – Скоро починят. Кто-нибудь позвонит, и сообщит об обрыве.

– Не думаю, – сказала Джиллиан.

– Что это она несёт? – сказала жена викария. – Противная девчонка.

– Нельзя так с людьми разговаривать, – сказала официантка.

– Я плачу налоги и имею право говорить всё, что хочу. Это вам свободная страна, а не Россия.

– А погода у нас сейчас как у них, – сказал Зак. – Девочки, вы тогда так и не представились.

– Сьюзен, – назвалась я, – а это Джон и Джиллиан.

– Джиллиан, – сказал Зак, – хорошее имя.

– Не затаскай его, – сказала Джиллиан.

– Это Долли, – сказал Зак, представляя официантку. – А Малка и Хейев вы, похоже, знаете.

– Если хотите поесть, – сказала Долли, – есть булочки. И кетчуп в вон тех пластмассовых помидорах. Гамбургеры и чипсы тоже есть, но они в морозилке, а размораживать сейчас их нечем.

– Миссис Хей предлагает сосать бургеры как леденцы, – сказал Зак. – Может быть, и до этого дойдёт.

Джиллиан порылась за стойкой, потом пошла обыскивать кухню.

– Ничего тут не трогайте, девушка, – сказала миссис Хей.

– Да заткнитесь вы, – сказала Долли.

– Да что бы я...

– Хотите сказать «хоть раз на чай оставила»? Это точно.

– Вам платят достаточно. Не понимаю, почему я должна что-то доплачивать за то, что вы неохотно выполняете свои обязанности.

– Значит, подаяния в церкви вы по воскресеньям не собираете?

– Это не одно и то же.

– Перестаньте спорить, – тихо сказал Малколм.

Странно, но взрослые замолчали.

В Малколме была тихая сила. Он не часто злился или боялся, он просто замыкался в себе, и переживал трудность. Он привык к тому, что люди относились к нему как к чужому, и научился пользоваться этим.

У него было чему поучиться.

– Эврика! – сказала Джиллиан.

В шкафу с моющими средствами она нашла полку с комбинезонами. Она кинула один из них мне, а затем сняла с себя плащ, пальто, туфли, и, не снимая юбки, надела комбинезон, застегнула его, и снова надела туфли, пальто, и плащ. В этой странной одежде она стала похожа на толстого клоуна. Схожесть была особенно сильной из-за того, что от холода у неё покраснели нос и щёки.

Зак попытался присвистнуть, но у него не получилось.

– Неприлично молодой девушке так одеваться, – сказала миссис Хей. – Из какой вы школы? Я напишу письмо директору. Почему вы не на уроках?

– Юбки для такой погоды не годятся, – сказала я.

Я отпустила Малколма и тоже переоделась. Я потёрла ткань поверх икр ног и коленей, чтобы отогреть их.