Антон Первушин - Дорога к Марсу

Через какое-то время врач приоткрыл дверь:

– Можно переносить его.

Трое поднялись, проследовали за врачом к лежащему на столе телу и перетащили его в очередное помещение.

Уложили на покрытое синим поролоном ложе, один конец которого заканчивался никелированным цилиндром, окруженным множеством тонких кабелей. Сдвинули ложе так, что голова инженера оказалась внутри цилиндра. Грудь Цурюпы опоясал широкий ремень. Меньшими ремнями пристегнули к ложу руки и ноги.

Врач захлопотал вокруг установки. Вспыхнули индикаторы, послышалось негромкое гудение.

– Возвращайтесь в гостевую, – сказал полковник.

Двое вышли в коридор. Полковник глянул на врача:

– Код обработки зэ-эр двенадцать двадцать пять.

Врач снова обратился к пульту управления.

Гудение чуть усилилось. Тело на ложе содрогнулось, попыталось выгнуться дугой. Ремни спокойно выдержали этот натиск. Потом гудение стихло. Инженер успокоился…

Через пять минут он снова полулежал на заднем сиденье машины. Один из сопровождающих достал из бардачка початую бутылку «Флагмана», нажал пальцами на щеки инженера и принялся лить водку в открывшийся рот. Цурюпа заворчал, но послушно несколько раз глотнул.

Еще через десять минут его, спотыкающегося, но уже определенно держащегося на ногах, втаскивали в квартиру одного из домов жилого микрорайона. Вокруг суетилась жена Цурюпы.

– Что с ним, Алексей Петрович?

– Перебрал чуть-чуть, Светлана Пална, – отвечал Кирсанов. – Проблемы у нас на работе. Ничего, к утру проспится…

Пьяного уложили в постель, и спасители отбыли.

«Хороший ты был инженер-конструктор, Коля, – подумал полковник, выходя из подъезда. – Впрочем, до поры до времени еще и побудешь им…»

Он попрощался с остальными и отправился восвояси.

Взбесившийся грузовик давно остался позади. А может, уже, сходя с орбиты, горел в плотных слоях атмосферы над Тихим океаном.

Впрочем, убедиться в этом сейчас было затруднительно: все отсеки корабля погрузились в кромешную тьму, которую не разрушал ни один работающий дисплей.

Аникеев пошевелился.

Вроде бы кости были целы, хотя тело все еще ныло от перенесенной перегрузки.

Со второй попытки командир нащупал тумблер аварийного освещения. Загорелись плафоны.

Рядом тоже зашевелились.

– Дьябло! – послышался хриплый голос Бруно.

– Экипаж? – сказал Аникеев. Вернее, хотел сказать. Не получилось: горло запаковал ком размером с кулачище. Так, по крайней мере, казалось…

Аникеев прокашлялся и повторил:

– Экипаж?

– Первый пилот в порядке, – послышался голос Булла.

Остальные тоже отозвались, только Жан-Пьер сначала сказал:

– Царапина на носу, – и добавил: – Остальные органы в порядке.

Послышались смешки.

«Похоже, пронесло», – подумал Аникеев.

– Атмосфера в кабине?

– Давление в норме, – сказал Гивенс. – Температура – шестьдесят четыре… Восемнадцать по Цельсию. Можно снять шлемы и прочее.

Члены экипажа принялись стягивать с себя гермокостюмы.

– Теперь я знаю, как себя чувствуют финики, спрессованные в пачке, – заметил Карташов.

– Связь с Землей?

После короткой паузы Гивенс доложил:

– Связь отсутствует, командир. По всем каналам.

«Похоже, не пронесло», – подумал Аникеев.

– Можете определить причину?

Все затаили дыхание.

– Завис центральный бортовой компьютер.

«Хорошо, что у СЖО свой», – подумал Аникеев.

– Справишься?

– Конечно.

Через пару минут на борту корабля вспыхнуло штатное освещение, и командир отключил аварийное.

– А теперь, Эдвард, определись с параметрами нашей орбиты, после чего немедленно заблокируй каналы телеметрии на Землю.

– Ты что, Слава! – воскликнул Карташов. – Волноваться будут!

– Родственникам пока все равно ничего не сообщат. А иные-прочие пусть поволнуются. Не сахарные – не растают!

У Гивенса приказ возражений не вызвал.

– Каналы телеметрии заблокированы, – доложил он вскоре. – Орбита близка к расчетной. Небольшая коррекция – и прибудем точно к месту встречи с Марсом.

– Что ж, господа… – Аникеев добавил в голос толику торжественности. – Нас можно поздравить!

Ответом ему были одобрительные возгласы.

– Нам надо поговорить, командир, – сказал Гивенс, когда все занялись повседневными делами.

Он выглядел растерянным.

– Слушаю тебя, Эдвард.

– Дело в том, что перегрузки такого уровня не могли подвесить бортовой компьютер. А значит, это было сделано умышленно.

– Ты полагаешь, кто-то из наших?

– Не уверен. Но прежде чем «отрубиться» от перегрузки, я кое-что видел…

– Вообще-то, я тоже, – немного помолчав, сказал Аникеев.

– Ты? – поразился Гивенс.

– Если что-то существует реально, почему бы этого не увидеть двоим или всем? – резонно заметил командир. – Если, конечно, видели мы одно и то же. Итак?

– Ну… – протянул Гивенс. – Видел я краем глаза, так что… Фигура человека… в темном… просто силуэт, скорее… я уже почти и не видел из-за перегрузки, в глазах зеленые пятна, и когда промелькнул силуэт, я подумал… Черт, ничего я не успел подумать, как раз отрубился. Он… если это был человек, а не обман зрения… быстро прошел в сторону шлюза…

– Почему сразу не доложил? – сухо поинтересовался Аникеев, пристально вглядываясь в лицо Гивенса-младшего и пытаясь понять, что тот чувствовал тогда… и что чувствует теперь, рассказывая. Понять это было важно, ощущения в момент потери сознания (кому это понимать, если не ему?) сильнейшим образом влияют на то, как мозг интерпретирует вполне, возможно, тривиальные зрительные впечатления.

– Я вообще не собирался докладывать, – выпалил Гивенс, и Аникеев едва заметно кивнул – разве сам он поступил не так же? – Прошу прощения… Мало ли что могло… Но потом завис компьютер, и я решил: доложу командиру. Подумал: отругает, но…

– Правильно поступил, – сказал Аникеев. – И, похоже, видели мы с тобой одно и то же, а значит, явление было скорее всего объективным, а не плодом фантазии.

– Ты тоже…

– Видимо, я оставался в сознании дольше других, – продолжал командир. – У меня просто опыта больше… Темный силуэт, да… Прошел в сторону коридора к шлюзовым камерам. Но я, еще не потеряв сознание, решил, что это зрительная иллюзия, потому и не стал ни с кем говорить на эту тему.

– Но почему?..

– Почему решил, что иллюзия? Видишь ли, силуэт возник из стены, а не вошел в дверь.

– Черт!..

– И вышел тоже не в дверь, а в стену…

– Как в дурном фильме, – пробормотал Гивенс.

– Не совсем, – покачал головой командир. – Фильмов о призраках я насмотрелся, жена любит, вот и приходится иногда… Нет, этот… гм… человек не исчезал в стене постепенно, как положено нормальному привидению, а пропал мгновенно, будто его выключили.