Андрей Фролов - Пасынки безмолвия

Встал, раздраженно приближаясь к большому панорамному окну. И оцепенело вытаращился на густые дебри жилых кварталов, похожих на россыпи искусственно выращенных бриллиантовых столбов. А затем Павел услышал, что открывается входная дверь…

Обернулся, затравленно глядя на хозяина квартиры. И вдруг заметил Погремушку.

Егерь стояла на кухонном пороге, сосредоточенная и источавшая злость. Предплечьем одной руки она сжимала шею Кристины, прикрываясь той, как щитом. В правой, стволом прижатый к виску женщины-нелюдя, виднелся старинный револьвер.

Артемидий переживал невыносимое, экстатическое наслаждение.

Оно фонтанировало в его логосе вспышками кислотно-алой лавы, перехлестывая через край и заставляя забыть об усталости или потраченном времени. Наполняло нестерпимым желанием довести дело до конца. Рассыпалось искрами, каждая из которых несла сотни оттенков красного и изумрудного. Плескалось колдовским зельем, бурля, клокоча, неистово пульсируя и грозя разорвать на части не только сознание, но и тело молодого корпатрицианта.

Нечто подобное испытывал и Леонидас.

Это Селиванов чувствовал не только через общую систему связи, позволявшую отслеживать настроения членов группы. Чувство исходило от Бродова, словно тот превратился в испускающую яркий свет лампу или зажженную свечу.

Напарник, коллега и просто друг неотступно следовал за Артемидием, став машиной по выслеживанию и выживанию. Как и его начальник, Лео трансформировался в часть системы награждения – в безвольный элемент, существование которого базировалось на нескольких простых принципах. Элемент неотвратимый, упорный, целеустремленный, готовый любой ценой выполнить поставленный приказ.

Остальным участникам похода заместитель директора по инвестированию столь ярких переживаний приписать не мог. Дионисий выдыхался с каждой минутой. Если и старался держаться молодцом, то лишь на силе воле и нежелании показать профессиональную непригодность в своей самой первой вылазке.

Клеоника тоже измоталась. Но если парнишка-ликтор тривиально устал и был подавлен нависающими над людьми тоннами грунта, то следопыт теряла энергию совсем по иной причине. След, столь хорошо различимый на поверхности, под землей становился все более размытым и бледным. Трудноуловимым.

Уже несколько раз девушка сбивалась с курса, возвращая группу назад и начиная поиски заново. Подвернула ногу, не сразу заметив опасный скат, усеянный торчащей арматурой. Дышала тяжело, надрывно. Усталости силилась не выказывать – не позволяла профессиональная гордость. Но и выплескивать эмоции, сравнимые с куражом Селиванова или Бродова, тоже не спешила. Логос следопыта стал блеклым, скукожился и переживал сильный психоэмоциональный спад.

Лабиринты, в которые их завел Сорокин, действительно давили на психику.

Да что там! Последние часа два члены жюри пробирались такими тоннелями и заброшенными подземельями, о существовании которых, как подозревали корпатрицианты, не знали даже маститые археологи.

Артемидий ликовал, стараясь не выдавать пьянящего сознание азарта, чтобы лишний раз не давать Дионисию повода почувствовать себя слабым. Он по себе знал, как легко перегореть в дебютном награждении, если лидер отряда во много раз превосходит новичков в выносливости и устойчивости к фрустрирующим и стрессовым факторам. Но все же ликовал.

Каким же юрким, жизнестойким и вертким оказался нынешний победитель!

Такого нельзя было представить еще утром. Даже не утром – он бы не решился ставить на это деньги еще несколько часов назад, когда дурная пуля нашла Федота. Неожиданно для всех Павел Сорокин оказался настоящим сокровищем. Нелюдем с железными нервами и волей, способным не просто ускользнуть от жюри, но и завести его в такие мрачные места.

Места, по которым пробиралась группа, в самом деле были унылы и неприглядны.

Тьму, окутывавшую ловчих, не могли развеять даже многочисленные фонари, установленные на крепежах костюмов. Воздух был спертым, плохо пригодным для дыхания и насыщенным вредными веществами. Дыры, в которые уводил след, казались такими крохотными, что не во всякую мог пролезть взрослый человек. Особенно обвешанный оружием, снаряжением и элементами брони.

Дважды Артемидий приказывал искать обходной путь.

Один раз – когда над головами опасно заскрипела бетонная плита, готовая обвалиться в любой момент. Второй – когда приборы показали впереди огромное скопление химер. Впрочем, без столкновений с зубастыми все равно не обошлось…

Через семьдесят пять минут после спуска в метро на комитет напала стая, состоящая из одних боевиков и работников. Вероятнее всего, животные защищали гнездовище, расположенное неподалеку. Еще вероятнее – пробегавший тут ранее синантроп спугнул зверей, заставил запаниковать, выстроить оборонительные порядки и броситься в атаку, едва угроза повторилась.

На подавление волны у членов жюри ушло почти 60 % боеприпасов.

Но нападение стаи не только подхлестнуло группу адреналиновым бичом. Стрельба, несколько минут рокотавшая в тоннелях, проломила ледяное оцепенение. Оно – главный враг человека и союзник сенсорной депривации – осело на плечах людей с первого шага на ступени заброшенного метро, угнетая и лишая эмоций. По-хозяйски угнездилось на загривках, набирая мощь с каждой секундой продвижения по однообразным ответвлениям подземного города…

В итоге грызуны все же откатились.

Дионисию даже пришлось использовать две термические гранаты, сознательно лишая людей остатков кислорода и заставляя переключиться на дыхательные смеси в шлемах. Но именно так юноша остановил химер. Отбросил горящую, воняющую шерстью и жареным волну прочь, вызвав у животных панику, которую не мог победить даже инстинкт защиты детенышей. И они двинулись дальше.