Евгений Константинов - Кабанье урочище

– Что происходит? – поинтересовался Павел, не сделавший очередной прицельный заброс.

– Видишь вон те всплески? – вопросом на вопрос ответил Сэмэн. – Вода будто бы кипит, как в самом настоящем котелке, что над костром висит.

– Ну…

– Это не еще одна стая язей, – уверенно сказал егерь. – Это местная разновидность теляпии…

– Что-то я про рыбку с таким названием слышал, – напряг память Павел. – Точно! Мне одну теляпию – засушенную автор нашей газеты Владимир Стрижков родом из Курска по почте прислал. У них теляпии в местном водохранилище водятся.

– Говорят, имя этой рыбки сам Аристотель дал, – сказал Сэмэн, налегая на весла. – Еще по-научному ее называют рыбой Святого Петра. А наши егеря-аборигены прозвали этих рыбок проще и понятливее – лебяжьи пираньи.

– Опасны?

– А то! Им палец в пасть только засунь, вмиг сгрызут.

– И лодку могут прогрызть?

– Если лодка нормально накачена, то не прогрызут, у них строение пасти такое – не очень широко открывается. Но вот якорную веревку если она в воде, или что-нибудь из лодки выпирающее и не слишком объемное – вмиг схомячат. Хорошо, что у них популяция малочисленная – сами себя что ли пожирают. Но в любом случае я предпочитаю от этих тварей подальше держаться.

– И что же, нам теперь из-за этих пираний стаю язей упускать?

– А язя здесь уже нет – сам посмотри. Язь рядом с лебяжьими пираньями не ходит, быстренько на глубину опускается и был таков.

– Ну, и куда посоветуешь плыть? – Павел приложил ладонь козырьком ко лбу, осматривая просторы озера.

Выбор был. От места старта они удалились километра на три, чуть меньше было до группки островов, протянувшихся вдоль противоположного берега, судя по карте, они назывались «Кабаний архипелаг». Симпатичным в плане рыбалки выглядел и ближний, сильно изрезанный берег, который, опять же, судя по карте, назывался «Бобровые косы». Вдоль этих кос скользила чья-то лодка, кажется, в ту сторону со старта поплыли Тапир с Тридой.

– Трида на веслах, – словно, прочитав его мысли, сказал Сэмэн. – Видать, решила вашего пьянчугу аккурат в район бобровых кос доставить.

– Пьянчугу? – хотел было заступиться за коллегу Павел, но вовремя вспомнил, в каком состоянии был Тапир накануне, уже в середине ужина. И, вспомнив вчерашний рассказ Триды, осторожно спросил:

– Что значит – бобровые косы?

– В тех местах в Лебяжье несколько ручьев впадает, вот бобры их и перегородили, то есть, деревья повалили и плотины понастроили, да такие мощные, что в округе вода до приличного уровня поднялась. И так там все стало захламлено всякими ветками, кустами и останками деревьев, так топко стало, что человеку пройти по берегу озера практически невозможно. Ну, а если учесть, что на Лебяжьем плаванье на лодках официально запрещено – это только сегодня, благодаря убедительной просьбе Ношпы, исключение для вас сделали, – то до бобров никак не добраться. Вот они и расплодились – добряки хреновы. В последнее время ходят слухи, что они слишком уж хитрыми, даже умными стали.

– Из-за вспышки? – высказал частичную осведомленность Павел.

– Из-за нее, – прищурился на рыболова Сэмэн. – У тебя алкоголь с собой есть?

– Пиво. Будешь?

– Естесс…

В это время со стороны «Бобровых кос», там, где у самого берега виднелась лодка Тапира и Триды застучали выстрелы, и Павлу с егерем стало не до пива.

Тапир еще никогда в жизни не испытывал похмелья. Сейчас его мутило, голова раскалывалась, руки тряслись. В то время, пока Трида налегала на весла, он неоднократно предпринимал попытки собрать хотя бы один спиннинг, но всякий раз откладывал снасть и хватался за толстую двухлитровую бутылку с минеральной водой.

За несколько минут до старта третьего тура Трида поинтересовалась, где ее подопечный предпочел бы начать ловлю.

– Где-нибудь неподалеку от берега, – простонал он, догадываясь, что рано или поздно выбраться из раскачивающейся лодки на твердую землю ему станет просто необходимо.

И она, не задумываясь, выбрала курс в сторону «Бобровых кос». Она ни разу не была в том районе после злополучной ночи, когда вместе с Люсьен подвязалась добыть живого бобра-самца, которая закончилась по-настоящему ужасно. Днем водная гладь Лебяжьего контролировалась полицией, ночью выходить на воду на лодках было смертельно опасно и потому – бесполезно, ну а по берегу – абсолютно прав был Сэмэн – добраться человеку до бобровых кос было нереально, путешествие с твердой земли по затопленной-заболоченной территории закончилось бы в самом его начале. Но теперь у Триды появился шанс, и она со всех сил налегала на весла, надеясь, что Тапир, как можно дольше будет приходить в себя.

Она гребла уже не меньше получаса, и до приметного места, а именно – до залива, на мысу которого, как помнила Трида, находились коварные бобровые хатки, оставалось не очень далеко, когда у Тапира в голове, по всей видимости, сработал какой-то рычажок.

– Так, – встрепенулся он. – Тормози. Здесь якорь бросаем!

– Рано, – возразила Трида, не сбавляя скорость.

– Место – нормальное, – буркнул Тапир, спустя пару минут.

– Здесь сплошные коряги – все приманки пообрываешь, – убедительно сказала Трида, хотя сама именно в этом месте никогда в жизни не ловила рыбу.

– Наплевать на приманки, – уперся рыболов. – Я нутром чувствую, – здесь рыба есть.

– Ты чувствуешь, а я знаю, – не собиралась уступать Трида, продолжая грести. – Нам совсем немного осталось, а ты лучше пока спиннинг собери, чтобы потом времени не терять.

– Чтобы времени не терять… – эхом откликнулся Тапир. – О снастях вчера надо было думать, а я вместо этого водку пил…

– Вот именно!

– Вот именно…

– Так собирай свои спиннинги, чего сопли жуешь! Потом некогда будет.

– Некогда будет… – Тапир в очередной раз открыл бутылку с минералкой и щедро полил водой себе на лицо. После чего с силой растер его ладонями, да еще и похлопал себя по щекам – точь-в-точь, как хлопала себя мамаша мелкого чиновника Миши Бальзаминова в фильме про то, как он искал себе богатую невесту. Возможно на непродолжительное время, но Тапир взбодрился и взялся за спиннинг уже не такими трясущимися руками.

Поглядывая на него и то и дело, оборачиваясь, Трида продолжала грести. Тапир полностью собрал и оснастил спиннинговое удилище, когда она, наконец, увидела и узнала тот самый бугорок, теперь больше походивший на самый настоящий курган, в который провалилась ее лучшая подруга Люсьен. К нему она и причалила, невзирая на недоуменные вопросы спортсмена.

– Чего пристал! – огрызнулась она. – Девушка писать захотела, или мне прямо в лодке на твоих глазах прикажешь это сделать?