Юрий Медведев - Капитан звездного океана

Папа, придя с работы, даже обедать не стал, сразу подался в гостевую комнату, бросив на ходу:

— Почему до сих пор не у видео?

— Для Алены детской передачи нет. А мне некогда, — отозвалась из кухни мама.

— Как это некогда? Бросай все, иди немедленно. Сейчас ТФ! Я чуть не застонала с досады. Последнее время этим тээфом мне все уши прожужжали. Повсюду только и слышно: «Ах, тээф! Ох, тээф!» Во дворе, на транспорте, дома — одна тема. Будто в мире, кроме ТФ-Проекта, никаких событий. Я, разумеется, не против проектов. Но нельзя даже про самое грандиозное повторять тысячу раз в день. Тем более, до старта еще целый час. Между прочим, все в мире по привычке проект да проект… А проект давно уже Кораблем стал. Через час пробный пуск…

Я как вышла встречать папу с Остапкой на руках — кукла у меня такая, донской казак Остапка, — так и осталась стоять с ним посреди гостевой. Папа включил экран, прочно уселся в кресло.

— С самого-самого начала будешь смотреть? — удивилась я.

— Как же иначе? С самого что ни на есть!

— Эх, папка, папка, неспособный ты у меня к технике народ! Да я тебе слово в слово все перескажу не хуже видео. И тогда с тебя три мороженки, согласен?

— Ладно, — согласился папа. — А за каждую ошибку порция снимается, договорились?

Уложила я Остапку на папины колени, а то он уже глаза начал тереть, спать запросился. Сама рядом на скамеечке примостилась. Жду. Отыграли куранты. И вот наконец диктор торжественно провозгласил:

«Дорогие телезрители! Сегодня историю человечества пополнит новая страница: через час начинаются ходовые испытания первого ТФ-Корабля. Как мы знаем, трансфокальные корабли класса «Гало» превзойдут скорость света и, таким образом, открою дорогу к звездам».

Диктор сделал паузу, я вклиниваюсь и, лишь чуть-чуть его опережая, чтобы папа мог сравнивать, начала сыпать сведениями про конструкцию Корабля. Про экипаж. Про направление полета. Про Свертку Пространства. Ну, и про все остальное — за полгода ежедневных передач уж как-нибудь можно выучить! У папы и глаза на лоб:

— Техник ты мой славный!

Наклонился меня обнять — и Остапка упал с его колен на пол. Дернул разок-другой ручками-ножками — и замолк.

Я в слезы. Папа вскочил, затоптался на месте. Мама сама не своя прибежала из кухни. Туня слетела с дивана, антенны на себе обрывает с горя. Как же! Ее ребенка обидели! Но узнала причину — успокоилась. Подняла Остапку, отерла мне слезы:

— Не переживай, у этих кукол просто схемка слабенькая, вечно волосок стряхивается. Сейчас будет порядок. Мелкий ремонт…

Сдернула с Остапки рубашонку, раскрыла ему живот, вытащила гармошкой все его электронные потроха. И тут по видео началось.

На экране появился Председатель Всемирного Совета. И, рубанув ладонью воздух, обратился ко всему человечеству:

«Друзья! Братья! Земляне! Не буду тратить много слов. Каждый из вас понимает значение сегодняшнего эксперимента. Только трансфокальные корабли могут приблизить к нам звезды. Вы, кому нынче от пяти до пятидесяти! Вы достигнете на них любой точки Галактики. Вашими глазами увидим мы иные миры. Да здравствует Знание! Слава Человеку!»

Я встала, смотрю ему в глаза через экран, не шелохнусь. От пяти до пятидесяти. Это ж, значит, он и ко мне обращается!

Председатель Всемирного Совета Антон Николаевич вышел из кадра. На экране обрисовалось огромное кольцо Корабля, повисшее за орбитой Плутона. Накануне разведчики буквально проутюжили «Муравьями» стартовый клуб. Потом, когда «Гало» наберет импульс, ему уже ничего не страшно. А пока вакуум должен быть исключительно чистым…

Дядя Исмаил подробно мне о «Гало» рассказывал, кое-что я понимаю. Корабли класса ТФ возмущают и искривляют Пространство так, что точка вылета смыкается на миг с точкой цели. Это и называется Сверткой. А когда свернутое Пространство пружиной распрямляется обратно. Корабль остается там, в месте назначения, будто кто-то взял и волшебным образом перенес его через миллиарды световых лет… Что там говорить, здорово!

Пока я все это вспоминала, зрителям представили каждого из двухсот сорока космонавтов: на фоне «Гало», в отдельной рамочке из звезд, со специальным стихотворением. Корабль отодвинулся, показались нацеленные на него косячки «Муравьев». Они и впрямь как муравьи рядом со слоном. Где-то среди них вместо Валеры Чикояни дежурит дядя Исмаил. Жаль, связаться с ним невозможно: он бы в сто раз интереснее старт прокомментировал! Можно, конечно, вызвать его по оуну, но до меня ли ему сейчас? Украдкой помахала ему рукой: пусть ему солнышко блеснет, если он тоже сейчас про хорошее подумал…

Загремел гимн Земли. Когда он отзвучал, в мире наступила жуткая тишина. Мне показалось, она длилась целый час…

«Внимание! — раздался голос Главного ТФ-Конструктора Антуана-Хозе Читтамахьи. — Даю команду».

«Включаю отсчет, — подхватили на Плутоне, в Центре Полета. — Тридцать. Двадцать восемь. Двадцать шесть…»

Мама со страху совсем зажмурилась. Папа, наоборот, широко раскрыв глаза, теребит галстук — как на хоккейном матче. А Туня держит Остапку вниз головой за вынутый механизм, и мне его в этот момент ни капельки не жалко. Не до кукол.

«Четыре! — вели отсчет на Плутоне. — Три. Два. Один. Пуск!»

Ракеты старого образца немедленно после старта окутывались огненным облаком, поднимали рев и быстро исчезали. «Гало» нет, «Гало» будет четыре с чем-то минуты импульс вбирать. Поэтому видеооператоры, не тратя зря времени, начали толчками кадры менять — кто как ждет и переживает. Секунда — кадр. Секунда — кадр…

Вот «Муравьи» гусиными клинышками выстроились.

Вот диспетчеры за пультом в Центре Полета безмолвно губами шевелят.

Антон Николаевич подался вперед, замер.

Читтамахья почти и не смотрит в сторону «Гало», раскуривает кальян на длинном чубуке.

В Москве на Красной площади, приостановясь возле экрана-гиганта, аплодируют прохожие.

Пассажиры в поездах гравистрелы повернулись в одну сторону — к изображению на общем вагонном видео.

Альпинисты, посвятившие свое восхождение на Джомолунгму новой победе человека в Космосе, закрывают варежками от ветра портативный экран.

Свободные от вахты космонавты «Гало» наблюдают самих себя в салоне и каютах.

Почетный караул у памятника Всем Погибшим в столице Марса Ареополе.

И по-прежнему на весь мир, на весь эфир — неслыханная тишина. Ни радиоголосов. Ни музыки. Ни шорохов помех.

«Витя! Легкого тебе вакуума!»

— вдруг тихо-тихо сказал Главный Конструктор командиру «Гало» Грибачеву. Это он думал, что тихо. А на самом деле — на всю Солнечную систему.

Крупно — лицо Грибачева. Его «нетающий, припорошенный звездами» взгляд…