Михаил Рашевский - Ускоряющийся

Глянул на своё отражение. Мрачное и решительное лицо. Выдавил наружу корявую улыбку — и вышел из ускорения. Тут уже всё семейство пыталось разузнать у «Евлампии», как они познакомились. Дима зашипел рассерженным ужом, впихнул ноги в кроссовки и, схватив «свою девушку» за руку, потащил на выход, кидая за спину реплики «Потом» и «Мы спешим».

Не успели затихнуть шаги на лестнице, как взбаламошенная утренним визитом компания разбрелась по комнатам.

— Ну, слава богу, — пробубнел Игорь Владиславович. — Наконец-то у него хоть кто-то появился. А красивая! Надеюсь, совершеннолетняя.

— Ты шутишь? — громыхнула Алла Евгеньевна. — Ты глаза её видел?

Игорь неопределённо пожал плечами. Не говорить же, что пялился в основном в вырез сарафана. Какие глаза?

— А что?

— Да по глазам ей, я бы сказала… а, неважно. И всё равно: придёт — уши откручу!

За порогом роли их поменялись: теперь девушка взяла инициативу в свои рук и, в свою очередь, схватив Диму за руку, потащила за собой. Они выскочили из подъезда, распугав голубей, промчались через двор в арку, потом улица, переулок, бульвар. Бежали так, что только пятки сверкали, причём девушка только усиливала темп. Казалось даже, что бежит она с нечеловеческой скоростью. Рука её цепко вцепилась в запястье Димы, и тоже казалось, что сил у неё как-то уж слишком много для хрупкой девушки.

Пару раз на бегу она оборачивалась, в глазах её сквозил азарт. Повороты делались ею чуть ли не мгновенно, причём, в отличие от Димы, без всяких заносов. Мускулы на ногах напряглись, но не сказать что уж слишком.

Наконец, Суперпупс понял, что больше такого темпа он просто не выдержит. Попытался вырвать руку, крикнул ей: «Эй! Стой!» Да не тут-то было. Ещё пара безумных по виражу поворотов, ещё одна стометровка под носом у воющих клаксонами машин и уже спешащих куда-то людей. И вдруг они вломились в кусты, вверх-вниз по траве и буеракам, чудом не размазались о растущие там-сям деревья и вывалились на поляну. Вернее, вывалился Дима, а девушка зайчиком попрыгала по траве, прямо-таки танцуя в лучах солнца, пробивающихся сквозь крону деревьев.

— Смотри, как тут классно, классно, классно! — писклявым голосом взвизгнула она. Дима, надсадно кашляя, мутным взглядом окинул окрестности.

— Дежа ву, — прокашлял он и со стоном завалился на спину. Где-то он уже видел эту поляну. И там тоже фигурировали атлетически сложенный он и прекрасная девушка. Где же это было?

— Вставай! Вставай! — подскочила она к нему, стала тормошить и щекотать.

— Постой, так ты… ускорена? — понял, наконец, Дима. Интересно, а как это она перешла? Он и не заметил.

— Я — что? Я — кто? Хватит обзываться!

— Я не…, - но тут до Димы дошло, что, конечно, у таких вот людей, обладающих способностью, сродни Диминой, состояние ускорения может называться совсем по-другому. — Ну ты ведь… ускорена по отношению к привычному времени, ты это понимаешь?

Девушка моментально перестала прыгать по поляне, мигом очутилась напротив него, вдруг закрутилась на одной ноге, как балерина, причём скорость вращения её всё усиливалась. И время от времени девушка выкрикивала, правда, трудноразличимые фразы:

— Поток! Горная река! Стремнина! — потом то, что она кричала, совсем невозможно было разобрать, да и сама девушка превратилась сначала в волчок, а потом и вовсе в размытый лоскут пространства. Воздух вокруг неё гудел, отдельные травинки и листики увязались за ней небольшим смерчем. Дима думал даже, что сейчас откуда-то то появятся облака, а в это место ударят молнии. Но обошлось, и вот девушка уже замедляется, а писк превращается в прерывистый визг, а потом распадается на отдельные слова. Вновь прозвучали в обратном порядке «Стремнина! Горная река! Поток!», потом были:

— Река, заводь, озеро, — здесь её голос прозвучал совсем без искажений, но девушка на этом не остановилась! Она продолжила вращаться, и вращение её было анти-ускоренным, то есть — замедленным! Голос, которым она говорила, стал терять звонкость, тон понижался. В замедленных съёмках так же звучало. — Бо-ло-то!.. Киыыыысеэээль… Лёд.

После «льда», звучащего целую минуту, девушка, наконец, остановилась. А через секунду вновь озорно смотрела на Диму.

Да, она такая же. Но как она такой стала? Что она делала там с эти пацаном? Где он, кто он? Чем они занимаются? Много ли вообще таких?

Вопросов было — сотни, и не у него одного. И девушка, вероятно, о многом хотела его спросить. Но первым успел всё же Дима:

— Кто ты?

Та жеманно картинно поправила чёлку, потупилась и сказала:

— Евлампия я, добрый молодец.

— Ой, ну извини, ляпнул сдуру, — покраснел Дима. Девушка хихикнула:

— Всё равно прикольно получилось. А вообще меня зовут Инга.

— Инга, — повторил за ней Суперпупс. Тоже вроде не совсем распространённое имя. — Ну а как меня зовут, ты и так знаешь. А… другие. Они уже здесь?

— Другие? — Инга смешно наморщила лоб.

— Ну, другие. Парень тот с битой, — Дима невольно поёжился. — Может, ещё кто. Ты ведь по их заданию меня вытащила?

— Вытащила? По их? Ничего не понимаю. А, ты решил, что в кустах притаился Вальк или Асассин?

Она рассмеялась, но у Димы всё сжалось внутри. «Асассин! Убийца! Хана мне».

Он умудрился тут же ускориться аж на 1/25 и поспешил в кусты не столько проверить, сколько спрятаться. Если уж в их рядах есть те, кого называют бесхитростно просто «Убийца», то последние надежды на без проблемное сосуществование отпадали. Если у них есть убийцы, то организация явно или мафиозного толку, или правительственного. И с теми, и с этими ему не по пути. Но что же делать?

Он недолго отсиживался в кустах, решая, как поступать дальше. Его очень быстро отыскала Инга, причём она двигалась явно быстрее, а значит ускорена была больше.

— Что ты делаешь? — едва различимо пропищала она. Дима тут же ускорился в полтора раза, думал было сбежать, да она теперь от него совсем не отставала. Причём опять же, ускорялась как-то незаметно и плавно, словно, действительно, вода перетекает из одного места в другое, ускоряясь на узких местах и замедляясь на широких.

— Постой! Да стой же, — её голос звучал то пискляво, то вообще на уровне ультразвука, а то медленно и басом, когда Дима ускорялся вновь. — Я здесь одна! Одна я! Стой!

Инга схватила его за руки и сжала совсем не с девчачьей силой. Дима рванулся раз, другой, понял, что бессмысленно. Только вот сознание его дало бзик по полной программе: он то ускорялся, то замедлялся и никак не мог войти в резонанс с девушкой. После нескольких его и её фраз она поняла эту проблему и вдруг спросила его:

— Петь любишь? Умеешь?

Вот чего-чего, а это Дима терпеть ненавидел. Мало того, что у сестры было караоке, и она частенько замучивала его своими завываниями, да ещё и какой-то сраной попсы; так ещё и у него не то что не было слуха — по его ушам протопталась дивизия слонов, не меньше! Пару раз на семейных праздниках, подвыпивший, он пытался петь какие-то полюбившиеся ему песни, но в его рот всей толпой втискивали кусок съестного и грозили массово повеситься, если он продолжит. Так что петь Дима не только не любил — ненавидел! Он отрицательно мотнул головой, но Инга упрямо тряхнула чёлкой: