Мэри Расселл - Птица малая

Что отношения между джанаата и руна неравноправны, стало очевидно, когда, через несколько дней после прибытия Супаари, в деревню вернулись Ва Кашани, притащив с собой огромные корзины, наполненные корнем пик. К джанаата селяне явно относились с большим почтением. Принимая семьи руна, возлагая длани на их детей, Супаари напоминал крестного отца мафии или средневекового барона. Но тут ощущалась и привязанность. Его правление, если этот термин уместен, было милостивым. Всех посетителей он выслушивал внимательно и терпеливо, по справедливости разрешал споры, подводил участников к выводу, который казался логичным. Ва Кашани его не боялись.

Чужеземцы не могли знать, насколько все это обманчиво и сколь необычен сам Супаари. Обязанный всем лишь самому себе, Супаари не утаивал свои ранние годы и свой нынешний статус, а поскольку все живые члены иезуитской группы вышли из земных культур, где ценили таких людей и презирали наследственные привилегии, они были склонны видеть Супаари в несколько героическом свете: рисковый парень, преуспевший в жизни.

Возможно, Алан Пейс был лучше готов к тому, чтобы разобраться в классовых аспектах Ракхати-общества, — поскольку в Британии еще сохранялись кое-какие черты культуры, которая серьезно относилась к родословным. Возможно, Алан бы понял, насколько искренен маргинал Супаари, как мал его доступ к реальным источникам власти и влияния и как сильно желал он такого доступа. Но Алан был мертв.

Когда после необыкновенных событий первых недель, ближе к концу партана, пришло время провожать джанаата, все жители Кашана, чужие и местные, последовали за Супаари к пристани или свисали с террас, выкрикивая слова прощания, бросая в воду цветы и развевая на ветру длинные пахучие ленты.

— Сипадж, Супаари! — негромко сказала Энн, когда он приготовился отчалить, а вокруг них болтали и теснились руна. — Можно кое-кому показать тебе, как мы прощаемся с теми, кого любим?

Супаари был тронут тем, что она этого пожелала.

— Без колебаний, Хаан, — произнес он низким и погромыхивающим голосом, к которому она уже привыкла.

Жестом Энн попросила его придвинуть голову, и Супаари низко наклонился, не зная, чего ждать. Поднявшись на цыпочки, женщина обхватила руками его шею и крепко обняла. Когда Энн отступила, он заметил, что ее голубые глаза потемнели и заблестели.

— Кое-кто надеется, Супаари, что ты вернешься скоро и благополучно, — сказала она.

— Сердце кое-кого будет радо вновь оказаться с тобой, Хаан.

С удивлением Супаари осознал, что ему не хочется ее покидать. Спустившись в кабину моторного катера, он вскинул взгляд на ее родичей — каждый отличен от других, каждый отдельная и особенная загадка. Внезапно — потому что этого желала Хаан — Супаари ощутил потребность доставить удовольствие им и посему наконец принял решение, которое, по его мнению, могло причинить хлопоты. Оглядевшись, он нашел глазами Старейшину.

— Кое-кто сделает приготовления, дабы вы посетили Гайджур, — сказал он Д. У. — Нужно многое рассмотреть, но кое-кто подумает, как все это осуществить.

— Ну, дорогие мои дети, — весело объявила Энн, стряхивая с себя печаль расставания, когда катер Супаари скрылся за северным изгибом реки, а руна начали возвращаться в свои квартиры, — пора нам поговорить о половых различиях.

— Провалы в памяти, — с серьезным лицом сказал Эмилио, а Марк засмеялся.

— Что, если мы устроим обзорное заседание? — услужливо предложил Джимми.

Улыбнувшись, София покачала головой, и сердце Джимми воспарило, но затем послушно вернулось туда, где ему надлежало быть.

— Так что там насчет половых различий? — спросил Джордж, шикнув на Аскаму, и повернулся, посмотрев на Энн.

— Черт возьми, женщина, это все, о чем ты способна думать? — вопросил Д. У.

Усмехаясь, точно Чеширский кот, Энн вместе со всеми направилась вверх по крутому склону.

— Подождите, парни, пока узнаете, что мне вчера сказал Супаари!

Дальше тропка сужалась, и они вытянулись в цепочку. Аскама щебетала Джорджу о какой-то длинной, детально разработанной сказке, которую они придумывали вместе, затем увидела Кинсу и Файера, и дети убежали играть.

— Похоже, мы угодили в сеть половой дискриминации, — впрочем, как и наши хозяева, — сообщила Энн, когда они прибыли в квартиру.

Здесь было полно руна, но несмолкающая перекрестная болтовня стала людям уже привычна, и Энн едва замечала прочие разговоры.

— Джимми, руна считают тебя дамой и матерью всех нас. София, тебя принимают за подростка-мужчину. Эмилио — подросток-женщина. Они не вполне представляют, куда отнести Д. У., Марка и меня, но совершенно уверены, что Джордж мужчина. Разве это не мило, дорогой?

— Не уверен, — с подозрением сказал Джордж, оседая на подушку. — А как они решают, кто есть что?

— Ну, во всем этом есть определенная логика. Эмилио, ты угадал верно, что Аскама — маленькая девочка. Шанс был пятьдесят на пятьдесят, и ты выиграл. Фокус в том, что мать Аскамы — Чайпас, а не Манужаи. Да, так и есть, родные мои! — подтвердила Энн, когда они потрясенно уставились на нее. — Я вернусь к этому через минуту. Как бы то ни было, Супаари утверждает, что все дела в деревне ведут руна-женщины. София, послушай — это действительно круто. Беременность длится у них недолго и не доставляет особых неудобств. Как только ребенок рождается, мамаша вручает ненаглядного малютку папочке и, не сбившись с ритма, возвращается к делам.

— Не удивительно, что я не мог найти смысла в упоминаниях полов! — сказал Эмилио. — Выходит, поскольку Аскаму готовят в торговцы, они думают, что я тоже женщина. Потому что я — официальный переводчик нашей группы, да?

— Именно, — ответила Энн. — А Джимми, по их мнению, наша мама: он достаточно большой, чтобы походить на взрослую женщину. Вот почему, наверное, они всегда просят его принять за нас решение. И руна полагают, что мнение Д. У. он спрашивает из вежливости, — так мне кажется.

Ярбро фыркнул, а Энн усмехнулась.

— Ладно, теперь самое интересное. Манужаи — муж Чайпас, верно? Но он не генетический отец Аскамы. Дамы руна выходят за джентльменов, которые, на их взгляд, будут хорошими социальными отцами — каким является Манужаи. Но Супаари утверждает, что партнеров выбирают, руководствуясь, — она прокашлялась, — совершенно иным набором критериев.

— Находят хорошего жеребца, — сказал Джордж.

— Не будь грубым, дорогой, — откликнулась Энн. Чайпас и ее гости решили пойти к Ауче поесть, и квартира разом опустела. Когда люди остались одни, Энн наклонилась вперед и продолжила заговорщически:

— Но ты прав, смысл именно в этом. Должна заметить, этот обычай имеет определенную первобытную привлекательность. Теоретически, конечно, — добавила она, когда Джордж состроил недовольную гримасу.