Мэри Расселл - Птица малая

— Лишь несколькими годами раньше та разновидность лейкемии, которой я болел, наверняка бы меня убила. И от самой трансплантации я едва не умер, — признался он. — Но несколько недель спустя… это походило на чудо. Моя бабушка была убеждена, что это и вправду чудо — в буквальном смысле, и Господь имеет на меня виды.

— А вы, Марк? — спросила София. — Вы тоже думали, что это чудо? И тогда решили стать священником?

— О нет. Я хотел быть звездой хоккея, — сказал он, вызвав всплеск удивленного смеха.

А когда ему отказались верить, Марк настойчиво прибавил:

— В средней школе я был очень неплохим вратарем!

После этого разговор перекинулся на спорт, а о детстве Марка больше не заговаривали. Но София была не так уж неправа, хотя прошло почти десять лет, прежде чем Марк Робичокс ясно осознал, что жизнь — это подарок Господа, который можно преподнести, а можно забрать.

Вместе с собой Марк привез на Ракхат четки своей бабушки, а также твердое убеждение, что всякая жизнь хрупка и мимолетна, вечен один лишь Бог. И он знал, что Энн этот ответ не удовлетворил бы. Почему? — спросила бы она. Почему должно быть устроено именно так?

В короткие часы перед первым из трех ракхатских рассветов Марк дежурил у тела Алана и наблюдал, как Джимми Квинн тихо переходит от палатки к палатке, слушая, соглашаясь, находя точки соприкосновения и передавая послания. У Марка, как и у каждого из членов миссии, были моменты, когда он втайне от других думал, что Алан Пейс может причинить неприятности, но никто не ожидал, что это произойдет вот так и что именно Энн, от которой не ждали худого, вобьет в группу клин.

Наконец, когда ночные звуки стихли и запел хор оранжевого солнца, Джимми направился через поляну к Марку.

— Благословенны миротворцы, — тихо произнес Марк. — Дипломатический подход возымел успех?

Джимми посмотрел в направлении, которое они называли востоком, потому что именно там начинался рассвет, и подвел итоги, загибая пальцы:

— Джордж считает, что виноват Д. У., слишком напиравший на Энн. Энн стыдится, что вспылила, и говорит, что ей в голову ударили двадцать лет фрустрации. Д. У. все понимает и сожалеет, что не подождал, пока Энн отдохнет. Эмилио тоже понимает Энн, но опасается, что были задеты твои чувства. София говорит, что Иов тоже спрашивал у Бога, но даже Иов не получил бы ответа на вопрос Энн.

Неожиданно Марк улыбнулся. Оранжевые солнечные лучи проникли сквозь восточную кромку леса и озарили его серебристые волосы, вернув им золотой оттенок юности. Он был замечательно красивым ребенком и даже в зрелом возрасте, когда прекрасные черты его лица несколько расплылись, мог показаться красавцем.

— Пожалуйста, скажи отцу Ярбро, что я хотел бы отслужить мессу. И убедись, что придет доктор Эдвардс, oui? [35] Ладно? (фр.).

Джимми подождал, не скажет ли Марк еще что-нибудь, но Робичокс отвернулся. Старинные четки опять заскользили в его пальцах, постукивая чуть слышно только для Марка да, возможно, для Господа.

Перед заупокойной службой возникла небольшая дискуссия на тему, следует ли зарыть Алана в землю, кремировать труп или забрать его на «Стеллу Марис». Суть была в следующем: заразит ли местную экосистему разложение его тела? К немалому облегчению Энн, Марк разделял ее мнение.

— Мы влияем на здешнюю экосистему с того момента, как вышли из катера, — сказала Энн охрипшим от горя голосом. — Мы дышали, блевали, выделяли отходы, роняли волосы и клетки эпителия. Эта планета уже получила прививку от любых бактерий, которые мы носим.

— Не стройте иллюзий, — добавил Марк Робичокс. — Наше присутствие — теперь часть истории этой планеты.

Поэтому была вырыта могила, и на ее край перенесли содержимое желтого кожуха. Началась литургия Воскресения Христова, а когда пришло время, Марк заговорил об Алане Пейсе, о красоте его музыки и о восторге, который он испытывал всего лишь несколько недель назад, слушая здешние песни.

— Алан недаром прошел этот путь, — сказал Марк. — Но остается вопрос Энн. Почему Господь привел его так далеко: лишь затем, чтобы он умер сейчас? — Он помолчал и перед тем, как продолжить, посмотрел на Софию. — Иудейские мудрецы говорят нам, что вся Тора — полные пять первых книг Библии — является именем Бога. Коль это лишь имя, то насколько же велик сам Господь? Отцы Церкви говорят нам, что Бог есть Тайна и что Он непостижим. Сам Господь в Священном писании говорит: «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои» [36] Ис 55:8. .

Шум леса стих. В полуденную жару, когда совокупный свет трех солнц вынуждал прятаться многих животных, сиеста сделалась для людей нормой. Все они, священники и миряне, уже устали, изнывая от жары, и хотели, чтобы Марк побыстрей закончил. Но Марк дождался, пока Энн поднимет взгляд и встретится с ним глазами.

— Такое уж у людей положение: задавать вопросы вроде того, который задала Энн прошлой ночью, и не получать ясных ответов, — сказал он. — Возможно, это оттого, что мы не можем понять ответы, что мы неспособны знать Божьи пути и Божьи помыслы. В конце концов, мы лишь очень умные бесхвостые приматы, старающиеся изо всех сил, но ограниченные. Возможно, всем нам следует признать себя агностиками, неспособными постичь непостижимое.

Эмилио вскинул голову и с застывшим лицом посмотрел на Марка. Заметив это, Марк улыбнулся, но продолжал:

— Иудейские мудрецы также говорят нам, что Бог танцует, когда Его дети побеждают Его в споре, когда они вырастают и начинают мыслить. Поэтому вопросы вроде заданного Энн стоят того, чтобы их задавать. Спрашивать — это правильно. Если мы будем настойчиво вопрошать Господа, то, возможно, когда-нибудь постигнем его ответ. И тогда мы станем чем-то большим, нежели просто умными обезьянами, и будем танцевать вместе с Господом.

Неаполь: июнь 2060

— Рейес, успокойтесь! Здесь мы в гораздо меньшей опасности.

Теперь они не видели земли и вряд ли могли налететь на скалы, что, по опыту Джулиани, представляло реальную угрозу парусному судну внутри залива.

— Гораздо меньшая — это не то же, что никакая, — кисло ответил отцу Генералу Фелипе Рейес. — Я чувствовал себя намного лучше, пока мы могли видеть берег.

Прищурившись на солнце, Джулиани усмехнулся. Их яхта шла сейчас правым галсом в крутом бейдевинде. Он усадил Рейеса за румпель, рассудив, что тот сможет править, используя плечо и локоть. Обычно Джулиани брался за румпель сам, а новичкам поручал кливер и учил их, как приводить парус к ветру, но у Рейеса была слишком ненадежная хватка, чтобы управляться с тросами.

— Сегодня впервые за последние десять лет, считая воскресенья, когда я не должен присутствовать как минимум на четырех встречах, — сказал отец Генерал.