Андрей Валентинов - Нам здесь жить. Тирмен

Матушка Мбете Лакембы подошла к Эми, и пару минут обе молча смотрели вдаль, на полыхающее море и треугольный плавник. Потом старуха что-то сказала девушке, та ответила, Туру-ноа Лакемба удовлетворенно кивнула и с трудом заковыляла вверх по склону холма.

– Уважаемый Мбете, – Флаксман закашлялся, – вам не кажется, что сейчас наступила моя очередь рассказывать? Думаю, эта повесть – не для бара. Особенно после того, как я подверг сомнению слова Эми… Короче, покойный Ламберт Мак-Эванс был отчасти прав. Когда ляпнул, что я приплыл сюда верхом на ездовой мако. Он ошибся только в одном: это была не мако. Я боюсь утверждать, но мне кажется… это был Н'даку-ванга!

В первый раз за сегодняшний день в глазах старого жреца появилось нечто, что можно было бы назвать интересом.

– Н'даку-ванга не возит на себе людей, – глядя мимо Флаксмана, бесцветно проговорил Лакемба. – Для этого у него есть рабы.

– А Пол? Кроме того, я и не утверждал, что Н'даку-ванга возил Александера Флаксмана на себе. Когда меня, находящегося к стыду моему в изрядном подпитии, смыло за борт, и я начал погружаться под воду – я успел распрощаться с жизнью. Но тут что-то с силой вытолкнуло меня на поверхность.

Доктор передернулся – настолько живым оказалось это воспоминание.

– Я, конечно, не принадлежу к общине На-ро-ясо, но в акулах все же немного разбираюсь… Не узнать большую белую акулу я просто не мог! Смерть медлила, кружила вокруг меня, время от времени подныривая снизу и опять выталкивая на поверхность – плаваю я отлично, но после коньяка, да еще в одежде… Пару раз акула переворачивалась кверху брюхом, словно собираясь атаковать, и меня еще тогда поразили ярко-синие узоры на этом брюхе. Даже ночью они были прекрасно видны, будто нарисованные люминисцентной краской. Странно (доктор Флаксман произнес последнюю фразу очень тихо, обращаясь к самому себе), я в любую секунду мог пойти ко дну, вокруг меня наворачивала круги самая опасная в мире акула – а я успел заметить, какого цвета у нее брюхо, и даже нашел в себе силы удивиться…

Мбете Лакемба молчал и смотрел в море.

Возраст и судьба давили на плечи жреца, и ему стоило большого труда не сутулиться.

– Потом акула несколько раз зацепила меня шершавым боком, толкая в какую-то определенную сторону; и когда она в очередной раз проплывала мимо – не знаю, что на меня нашло! – я уцепился за ее спинной плавник. И тут «белая смерть» рванула с такой скоростью, что у меня просто дух захватило! Я захлебывался волнами, накрывавшими меня с головой, но все же мог дышать: акула все время держалась на поверхности, словно понимала, что мне необходим воздух. В конце концов я потерял сознание… дальше не помню. Утром меня нашел на берегу сержант Баркович.

– А исследовательское судно, на котором я плыл сюда, пропало без вести, – после паузы добавил доктор. – Вот, сержант передал мне радиограмму.

Флаксман похлопал себя по карманам одолженной ему рыбацкой робы и вдруг скривился, как от боли,

– Что там у вас? – почти выкрикнул жрец.

– Ерунда, не беспокойтесь. Царапины.

– Покажите! – голос Мбете Лакембы был настолько властным, что доктор и не подумал возражать. Послушно расстегнув робу, он представил на обозрение Лакембы странное переплетение подживавших царапин и кровоподтеков на левом боку, непостижимым образом складывавшееся в витиеватый узор.

– Я верю вам, – просто сказал Мбете Лакемба, отворачиваясь. – На вас благодать Светоносного. Можете считать себя полноправным членом явусы На-ро-ясо.

– И… что теперь? – растерялся Флаксман. – Нет, я, конечно, очень признателен Н'даку-ванга за оказанное доверие («Что я говорю?!» – вспыхнуло в сознании), он спас мне жизнь, но… в конце концов, погибли люди, рыбаки, и еще этот юноша, Пол…

– На вашем месте, доктор, я бы беспокоился не о мертвых, а о тех, кто остался в живых, – Лакемба понимал, что не стоит откровенничать с болтливым коротышкой, и в то же время не решался отказать в беседе посланцу Н'даку-ванга. Месть Светоносного здесь, на Стрим-Айленде, свершилась. И тот, кто стал орудием судьбы, сейчас имеет право задавать вопросы.

И получать ответы.

– Почему? – удивленно поднял брови ихтиолог.

– Светоносный проснулся, и священная пещера под Вату-вара опустела. Отныне дом Н'даку-ванга – велик. И бог нашел предназначенного ему человека; свою душу среди двуногих обитателей суши.

– Пол?! – ужаснулся Флаксман, снизу вверх глядя на скорбную и величественную фигуру жреца. – Падре Лапланте в своих записках упоминал… Пол прошел обряд до конца?!

– Не будь в Н'даку-ванга человеческой души, он не стал бы спасать тебя. Пусть даже ты был нужен ему лишь как Посланец – все равно…

Мбете Лакемба вежливо улыбнулся. Светоносный выбрал себе очень странного Посланца. Может быть, бог решил испытать терпение своего жреца? Что ж, он будет терпелив.

– Ты жил среди нас, – продолжил Лакемба, наблюдая за тем, как его матушка медленно взбирается на холм. – Ты должен был слышать. Легенда об акульем царе Камо-боа-лии, как еще иногда называют Н'даку-ванга, и девушке по имени Калеи.

– Конечно, конечно! – радостно закивал доктор. – О том, как Камо-боа-лии влюбился в прекрасную Калеи, приняв человеческий облик, женился на ней, и она родила ему сына Нанауе. Уходя обратно в море, Камо-боа-лии предупредил Калеи, чтобы она никогда не кормила ребенка мясом, но со временем кто-то нарушил запрет, и Нанауе открылась тайна превращения. Многие люди после этого погибли от зубов оборотня, и в конце концов Нанауе изловили и убили. Очень печальная история. Но при чем тут…

– При том, что рядом с Нанауе не оказалось правильного Мбете, который бы научил его правильно пользоваться своим даром, – прервал доктора жрец. – Иначе все бы сложилось по-другому. Так, как было предопределено изначально. В море появился бы Хозяин.

– Хозяин?! Вы хотите сказать…

Рядом послышалось тяжелое старческое дыхание, и Туру-ноа Лакемба остановилась в двух шагах от сына, с трудом переводя дух.

– Она беременна, – отдышавшись, произнесла старуха на диалекте Вату-вара.

Но доктор ее понял.

– Эми? – ихтиолог невольно взглянул в сторону все еще стоявшей на берегу девушки. – От кого?

Туру-ноа посмотрела на белого посланца Н'даку-зина, как посмотрела бы на вдруг сказавшее глупость дерево, и ничего не ответила.

– Мне скоро предстоит ступить на Тропу Мертвых, сын мой. Я уже слышу зловонное дыхание двухвостого Туа-ле-ита. Так что присматривать за ее ребенком придется тебе. Справишься?

Мбете Лакемба почтительно склонил голову.

– Я сделаю все, чтобы он вырос таким, как надо.

Ноздри старого жреца трепетали, ловя запах умирающего дня, в котором больше не было обреченности – лишь покой и ожидание.