Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]

— Тогда я скажу совсем прямо. Чтобы спокойно, надежно, уверенно жить так — и работать — нужно знать, чего хочется и почему. Что нужно. Что — просто мимолетное желание. Что не мимолетное — но можно и нужно отложить до безопасного момента. До безопасного момента, а не до бесконечности. Если этого не делать, то либо в какой-то момент ты сорвешься сам, либо кто-то нащупает трещину и воспользуется. Я знаю, о чем говорю. Ты не уникален. Нас создавали для того, чтобы людям было где греться.

— Ты очень убедительна, — сказал Эней. — И, пожалуй, права. Я тебе торжественно клянусь и обещаю — как только он возникнет, безопасный момент, я перестану откладывать.

— Ты так легко раскидываешься клятвами лишь потому, что думаешь — этот момент не настанет никогда.

— Он настанет после Рождества.

— Ты решил сделать себе подарок?

— Нет. Просто о безопасности можно будет говорить не раньше осеннего равноденствия и зимнего солнцестояния.

Майя поставила гитару рядом. Осеннее равноденствие и зимнее солнцестояние — даты традиционных вампирских сборищ.

— Кстати, о безопасности. — Эней написал на коробке номер, — Запомни его. Он простой.

— Мне уже дали мой «красный».

— Это не просто «красный». Это мой личный «красный». С этого адреса все идет ко мне. Если возникнут проблемы, скажем, не рабочего порядка… если я смогу, я проявлюсь в течение суток.

Майя смотрит на номер, смотрит на Энея… у него что-то связано с беременностью, свое, давнее, тяжелое связано. Но дело не только в этом.

— Что у вас случилось? — спрашивает она.

— Бывают моменты, когда женщина не должна оставаться одна, — говорит Эней, глядя в сторону, куда-то сквозь стену.

— Запомни, пожалуйста — вот такие «бывают моменты» пугают больше всего остального, взятого вместе. Что у вас случилось?

— В этот раз — ничего. А не в этот раз… Насколько подробное досье тебе дали? Саратовский эпизод там есть, что еще там есть?

— Достаточно подробное. Я знаю твое настоящее имя. Знаю, что у тебя есть сестра и что вы ее украли, знаю…

— Вот. Понимаешь, то, что мы сделали с Оксаной — за это нас убить мало. Но у нас не было другого выхода, настоящего выхода, я хочу сказать. А не было его потому, что я проворонил момент. А проворонил я потому, что думал — дистанционного наблюдения достаточно. При том, что я понимал, что это — мое слабое место и что я не могу себе позволить… — он покачал головой, — нет, не иметь слабые места, это невозможно, а не прикрывать их. В общем, она не знала, что у нее есть человек, перед которым не нужно удерживать лицо, которому можно рассказать все как есть — раньше, чем все посыплется. И нам пришлось выхватывать ее и ребенка из-под обломков, уже не имея возможности рассчитать сценарий. Я не хочу повторить ошибку.

Выход был, — думает Майя. — Было много хороших разумных вариантов. Даже я их вижу. Например, можно было вытащить женщину силами одной из групп. Вывезти в другую страну, вместе с ребенком. Найти врачей… Но тогда она считала бы, что по-прежнему — одна. А ты думал бы, что опять бросил ее одну. Ты же должен был защитить ее от всего, правильно? Так что второй раз, наверное, это обошлось бы тебе слишком дорого. Это я хорошо понимаю. У меня так было со Старковым… можно было не идти на таран, даже проще было, но если бы я не ввязалась в драку тогда, я бы не собрала себя потом, не выжила бы. Не понимала бы, зачем выживать. Так что смысл в этом есть, но рано или поздно это желание все всегда делать правильно обернется бедой…

— Не знаю, есть ли это в моем досье, — покачал головой Эней, — но после смерти жены я какое-то время ходил к врачу. Судя по всему, слишком рано перестал. Если человек по долгу службы обязан работать головой, наличие головы должно определяться не только наощупь… Но ты все-таки запомни номер. Когда будешь уверена, скажи, и я его сожгу.

— Хорошо, — улыбается она. — Спасибо.

Эней, собрав со стола, остановился на пороге комнаты с посудой в руках.

— За день до того, как погибла наша группа, — сказал он глухо, — я ночевал у одной девушки. На диване, в кухне. Она предлагала мне скрасить эту ночевку, а я отбоярился стандартно: излишне глубокие эмоциональные связи могут помешать во время акции. В принципе, это правда. Но там дело было не в эмоциональных связях. Она бежала от одиночества, а я не дал ей убежища. Даже не предложил, как ты мне. Ты… не подумай, что я напрашиваюсь. Ты дала мне дозу жизни, действительно дала, спасибо. Я сам не знаю, почему вдруг прорвало. Даже нашим не рассказывал. Извини… — он ушел, с кухни донесся шум воды.

Майя осторожно упаковала гитару. Положила на шкаф. Перенесла на подоконник цветы.

Конечно, стану, что за вопрос. Горше всего оказалось, как ни странно, отдать сямисэн. Уйти из профессии. С Габриэляном было проще: к расставанию она готовилась с самой первой встречи…

Она пошла на кухню за салфеткой — вытереть стол. Эней уже закончил с посудой — сколько ее было, посуды этой…

Они стояли вплотную друг к другу. Почти соприкасаясь. И между ними было тепло. Просто тепло, а не жар, не ток… Потом Эней отложил полотенце и положил руки ей на плечи — жестом друга, а не любовника.

Взгляд Майи упал на край мойки — там в неприкосновенности лежали новенькие, нераспечатанные ядовито-оранжевые перчатки.

— Ты намочил повязку, — сказала она. — А перчатки — вот же…

— Ты себе не представляешь, — руки напряглись у нее на плечах, — как я ненавижу этот цвет!

— О, вот кого я сейчас убью! — воскликнула Оксана, когда Эней переступил порог. — Я лучше сама тебя убью, чем из новостей узнавать, кто там кого разорвал, то ли дождик, то ли снег, то ли помер, то ли нет.

— Валяй, — согласился Эней. — Только я сначала в туалет забегу.

Не то чтобы ему так сильно хотелось — просто в шутливом возмущении Ёлки дребезжали остатки настоящей тревоги. А утешать ее не было сил — восемь часов до Москвы, четыре в Москве (подробный разговор с Ди и Алекто, идиотский бой с итальянскими десантниками, принявшими одинокого партизана за легкую добычу, перемена дислокации и не менее подробный разговор с Зодиаком) и час до Зеленограда — никаких сил уже не было.

Игорь перехватил Энея на выходе и тихо сказал:

— Тебя хотела мисс Фурия. Ее интересует, какого черта она узнает о твоих любовных похождениях из диблоидов.

— Я с ней уже говорил, спасибо. — Эней скривился, вспоминая разговор. Как будто он виноват в том, что журналистская братия раскопала двухлетней давности историю. Как будто ему самому приятно читать эту окрошку из куцых фактов, догадок и досужих вымыслов.