Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]

— Отличное мороженое, — напевал водитель, — в стаканчики положенное. Отличное- земляничное, прекрасное — анансное, мо-ро-же-но-йе!

Мороженое действительно было отличное. Тульское, в больших серебристых цилиндрах-фризерах. На одном из таких цилиндров, как раз с «отличным земляничным» висела бирка «некондиция».

— Впереди патруль, — сказал водителю сменщик, растянувшийся на заднем сиденьи с планшеткой на животе. Со стороны можно было подумать, что он читает или смотрит кино, а на деле планшетка показывала то, что видел дорожный снитч в двух километрах по маршруту.

— Ядрена матрена… — водитель снизил скорость. — Думаешь, будут искать труп?

— Думаю, нет. Всего десять минут прошло, не должны были погасить. Заряд Кобольд от души делал.

— Он все делает от души. И даже если уже погасили, — развил линию Цумэ, — то не должны были пока разобраться, какие угольки от Мешкова, а какие от охраны. — И продолжил…

— Отличное мороженое, — от души налегая на «о».

— Ну хоть дорожку-то смени…

— Ты этого хотел… — Цумэ поколдовал — и из динамика брызнул хит сезона — задорная песенка «Як-цак-цоп».

Сменщик ничего не сказал — только закрыл глаза и отключил планшетку. По знаку жезла Цумэ остановил фургон.

— Сержант Пашков, рядовой Цзю. Документы, — нейтральным голосом сказал патрульный.

— Пожалуйста. Эй, ты, документы!

— И шарманку свою выключите, пожалуйста — сказал мент, прикладывая водительскую карточку Цумэ к чекеру.

— Есть.

Веселая белиберда оборвалась на полувздохе. Милицейская сирена подумала, и замолчала тоже.

— Куда следуете?

— По маршруту, — Цумэ предъявил флешку. Поднявший сиденье осоловелый сменщик протянул через плечо водителя свою карточку — хотя вполне мог сделать это через правое окно. Не проснулся, наверное.

— Открывайте фургон. Напарник ваш пусть тоже выйдет.

Эней со вздохом выбрался из машины. Потянулся. Потер занемевшее слегка бедро.

За документы он не боялся. Они были не просто лучше настоящих — они и были настоящими. Только лица поменяли, да с поверхностной генпроверкой нахимичили. Ляшенко Дмитрий и Самвел Барсегян действительно работали на тульском хладокомбинате и действительно возили мороженое по маршруту Тула-Москва. Похищение было вежливым, условия принудительного отдыха водителям обеспечили вполне комфортные, а поскольку были они совершенно чисты в криминальном и политическом отношении — их и проверка в СБ не подведет ни под какой монастырь.

Цумэ открыл двери холодильной камеры. Оттуда пахнуло белым инеистым парком, патрульный Цзю поморщился, полез внутрь.

— Это что у вас? — показал он на один из контейнеров.

— Карамельное, — Цумэ показал бирку.

— Вы не видели инцидент ниже по маршруту?

— Мы слышали, — отозвался Цумэ. — По дорожному радио. Мы как раз к железнинской развилке подъехали, и тут передают, что там пробка и пожар. Ну, мы свернули на запасную трассу. Я дым видел. Там, говорят, не меньше чем минут на сорок.

Что рвануло, он спрашивать не стал, потому что и мороженщик на его месте не стал бы.

— Откройте этот контейнер, — дорожник ткнул ботинком.

— Не можем, — Эней поджал губы. — Видите, опечатано? Нарушена герметичность — штраф из своего кармана. А у нас на этом рейсе уже есть один прокол — вон, — он показал пальцем на цилиндр у левого борта.

— А что с ним не так?

— Да при погрузке крышка отлетела, — Цумэ ругнулся. — Грузчики, сволочи, не сказали — им же тоже штраф за такое. А мы зевнули.

Он зло откинул крышку и зачерпнул из мешка пластиковым стаканчиком.

— Полтораста тугриков псу под хвост. Ну хоть поедим за свои-то деньги. Хотите?

Дорожник чуть надул губы. Он не то чтобы хотел мороженого — просто душа требовала как-то скрасить начавшиеся неприятности. На лбу было написано, как ему испортили этот день и какая тоска его берет при одной мысли о предстоящих часах за досмотром машин.

— Не положено, — победив себя, сказал он. — А тут?

— Шоколадное, — Эней показывал накладную и бирки. — Клубничное. Киви. Папайя. Ваниль. Изюм.

Ментам было очевидно некогда возиться с бумажками — а решимость мороженщиков отстаивать контейнеры казалась очевидной, да и закон был на их стороне. Но дорожники еще колебались.

Цумэ, стоя у фургона, лизал ванильное, наваленное в стаканчик с горкой.

— И не надоело вам? — патрульный усмехнулся.

— Ни-ко-гда! — отчеканил Игорь. — Ну как, хотите?

— А давай, — согласился патрульный. — А то нам, трам-тарарам, тут до вечера торчать из-за этих задранцев.

— А что случилось-то? — Эней наконец позволил себе проявить любопытство.

— Да бомбу рванули, сволочи.

Эней достал два стаканчика из бардачка, накидал мороженого в оба — не просто с горкой, а с целым Монбланом.

— Кого рванули-то?

— Из цитадели. Говорят, — он понизил голос, — самого.

— У нас? Конец света…

— Не то слово, — поддержал мент. — Оборзели, сил нет. Куда катимся.

— Лично мы — в Москву, — сказал Цумэ, закрывая кузов рефрижератора.

Патрульные посмеялись. По знаку жезла Цумэ тронул машину с места.

— А хорошая оказалась идея — с мороженым, — несколько удивленно протянул Эней.

— Я же тебе говорил, — наставительно заметил Игорь, — сладкое любят все формы жизни.

Эней криво улыбнулся. Он бы улыбнулся прямо, но мощная инъекция пигмента заставляла его чувствовать себя a bit freaky — меланин нарушал в клетках режим теплообмена, и его кидало то в жар, то в холод. И как это женщины идут на такое не в конспиративных целях, а ради красоты?

— А тебе идет, — не оборачиваясь, сказал Игорь. — Ложись давай. А то на тебя все снитчи слетятся. Они тоже любят сладкое.

— Сыграй им… гаммельнский снитчелов.

— А это, кстати, идея.

Эней лег, повернул голову. Кухню от холодильника отделяла стена прозрачного пластика. Некондиционный цилиндр стоял себе как родной. Вряд ли его приняли бы в московском ресторане. Тем более, что и продукт внутри был не особенно натуральным. Во всяком случае, с момента кровавого причастия.

Операция до сих пор шла (Эней запрещал себе говорить «прошла» — пока не получен рапорт от доктора Ди, они еще в полете) чисто. Выбор между мороженным и рыбно-мясным фургоном был решен в пользу мороженого, когда оказалось, что Рашид Хакимов, псевдо Йети, работает на тульском хладокомбинате, и как раз диспетчером. Именно он дал наводку на частную компанию, регулярно закупавшую разнообразный неформат.

Эней лежал, слушал — Игорь смилостивился — джазовую версию Баха и думал, что раньше такая операция была бы самоцелью. А сейчас — мелкой рутинной работой, значимой только потому что от полученных материалов зависели настоящие, важные и нужные дела.