Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]

Титов выстраивал мир вокруг себя обстоятельно и со вкусом.

— Детективное агентство «Лунный свет», Петербург — я удивлен, если честно, — продолжал Энеев бывший свояк.

— Мы представляем интересы вашей жены, — сказал Игорь.

Титов слегка приподнял бровь.

— Откуда у нее деньги на детективов из Питера?

— Мы взялись за эту работу, — а остальное никого не касается.

— Вы зря за нее взялись. Оксана обещала вам какой-то процент от того, что получит с меня через суд? Процент от нуля — нуль.

— Ей не нужны деньги. Ей нужен ребенок.

Титов встал, развернулся к столу — другому, рабочему — и снял с него папку-сегрегатор. Отстегнул один из файликов. Когда он вернулся и положил документ из файлика на «янь», он еще больше походил на Энея — в боевом режиме. Даже аурой. Он сейчас почти так же пропал с «экрана радара».

— Мы подписали соглашение, по которому Саша будет жить у нее и у меня равный промежуток времени, а я обязуюсь выплатить ей в течение трех лет тридцать тысяч евро. Фактически, она мне его продала. Что вы думаете о человеке, который торгует своими детьми?

— Я думаю, что вы выдрали это соглашение у женщины, которая раздавлена депрессией и не способна защищать свои интересы. И что вы не выполняете его условий.

— Саша не хочет к ней ехать, а я не могу его заставлять.

— Конечно, он не хочет ехать. Какой ребенок захочет ехать к женщине, у которой глаза не высыхают, а в доме как будто Чингисхан стоял постоем.

— Незачем было доводить дом до такого состояния. Если Оксана немножко займется собой, приведет в порядок квартиру и научится, наконец, общаться с сыном, а не с сетевыми друзьями — это принесет ей гораздо больше пользы, чем дурацкие розыгрыши вроде того, что вы устроили. Так ей и передайте. Разговор окончен, господин Карастоянов или как вас там. Прощайте.

— Я поеду не к ней, — Игорь и не подумал отрывать зад от «инь», хотя Титов, вставая, ясно дал понять, что пора бы ему это сделать. — Я поеду на Гончара, 3.

На Гончара, 3 находилась налоговая полиция.

— Интересно, что вы туда понесете, — хмыкнул Титов. — У меня все в порядке.

— У вас-то да, — Игорь достал и активировал свою планшетку, вывел на экран то, что нарыл вчера Антон и потянул Титову. — А вот у неизвестной вам Марьяны Владимировны Кныш — нет.

Титов почти не изменился в лице — только губы чуть дернулись — но вот кровообращением управлять он не умел, и скулы покраснели. А уж какая радуга взметнулась вокруг — жаль, что это зрелище недоступно человеческому глазу… Взметнулась, однако, и погасла. Так часто бывает у людей, которые много работают со старшими. Но у Титова-то оно откуда?

— Весь расчет, — сказал Игорь, слово в слово передавая то, что вчера объяснил Енот, — строится на том, что в городе и области можно зарегистрировать разные фирмы с очень похожими названиями и регистрационными номерами. Например, «Пико-энтерпрайз» и «Пико-интертрейд». А еще — на том, что налоговики разных районов не пересекаются между собой. Зачем им, у каждого своей головной боли полно. И бухгалтеры «Кометы» не обращают внимания на то, что проплата из «Пико» поступает с двух разных счетов, да и с чего бы, главное, чтобы деньги приходили вовремя. А в бухгалтерии подставной фирмы тоже все шито-крыто: туда время от времени поступает товар, который они перепродают фактически по себестоимости. И потом этот товар испаряется. Исчезает неизвестно куда. Таким образом, в универсамы «Пико» ежемесячно поступает несколько траков неучтенного товара. Сеть большая, слить через нее несколько траков — это тьфу. Конечно, капитальная налоговая проверка выявит этот товар на складах, когда я намекну им там поискать. И к Марьяне Кныш возникнут вопросы. Они возникнут и к вам, но вы-то можете отбояриться тем, что ваши бухгалтеры не обязаны следить, с какого именно «Пико» идут деньги. Вам не впервой подставлять женщин, с которыми вы спали.

Последняя фраза была сказана уже от себя. Не удержался.

Титов очень медленно и осторожно положил планшетку на «янь» и, дважды глубоко вдохнув и выдохнув, сказал тихо и неестественно спокойно:

— Я. Никого. И никогда. Не подставлял.

Он даже злится как Эней, — с горечью подумал Игорь. Бедная Оксана, неудивительно, что она его приняла за чистую монету. Она-то не эмпат. Она-то не замечает, что Эней, при всей своей внешней холодности, внутри — как домна. Вулкан с хорошим самоконтролем. А этот…

— По-моему, — сказал он, вешая планшетку обратно на пояс и отключая, — обещать женщине верность, а потом бросить ее вот так — без объяснений, без попытки разобраться, без того, чтобы помочь ей хотя бы устроить свою жизнь заново — это именно что подставить.

— Вы пришли сюда читать мне мораль? Или все-таки шантажировать меня? От своего имени или от имени Оксаны?

— Я пришел получить от вас документированный отказ от отцовских прав на Александра.

— Это невозможно.

— Тогда я иду в налоговую. Спорим, что дама не станет жертвовать собой ради вас и расскажет, как вы пилили прибыль? Или не рискнете? Оксана получит все права на сына. Так или иначе. По доброй воле или через суд.

— Послушайте, — сказал Титов. — Послушайте… Я сначала думал, что вы — обычный шантажист, а теперь подозреваю, что вы — один из ее странных друзей по переписке. Я не знаю, что она там наплела вам, и думаю, что вам ее жаль. Но поймите и меня тоже. Всё, что я делал — я делал не для себя, а для них с Сашей. Я действительно любил ее — и мне было больно видеть, как мало в ее глазах стоят мои усилия. Она привыкла жить в сарае, и способна превратить в сарай любой дом. Это не ее вина — просто ее воспитали так, что комфорт ничего не значит, главное — был бы рядом любимый… Ну а меня воспитали иначе. Я думал, что мы сможем приспособиться… Притереться друг к другу… но ей было все равно. Она могла ходить как лахудра, в каких-то ужасных джинсах, в моих рубашках… перестала пользоваться косметикой, следить за собой — зачем? Ведь любящий муж и так будет с ней, правда? Как она вела себя на корпоративных вечеринках — вы себе не представляете. Могла похвастаться, что на ней платье из секонд-хэнда. Могла рассказать непристойный анекдот. Могла, когда ее представляют одному из крупнейших акционеров, отвернуться и убежать — она, видите ли, не переносит старших. Конечно, я любил ее — иначе как бы я терпел так долго. Но любому терпению приходит конец.

Во время всего этого прочувствованного монолога Игорь вертел на пальце кольцо-розарий, читая «Радуйся, Мария», и потому, когда Титов закончил, смог спокойно сказать:

— Я вот смотрю на вас, Виктор Алексеевич… внимательно смотрю. Ищу признаки ангельского чина. И не нахожу почему-то.

— Не сомневаюсь, что меня тоже есть в чем обвинить. Я же не говорю, что я безгрешен — я говорю, что мы очень разные люди. Настолько разные, что не можем быть вместе. Неужели это так трудно понять?