Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы

— У вас ошеломляющая манера задавать вопросы, — отметил Абендсен, но сел рядом, чтобы следить за гаданием, — Я не пользуюсь черенками тысячелистника, вечно их теряю, — пояснил он, вручая ей три медные китайские монеты с дырочками.

Джулиана бросала монеты. Она была спокойна и уверена в себе. Абендсен рисовал черты. Когда монеты упали в шестой раз, он поглядел на нее и сказал:

— «Разрешение» внизу. «Проникновенность» наверху. Равновесная ситуация.

— Вы помните, что это за гексаграмма? — спросила Джулиана. — Не заглядывая в Оракул?

— Да, — кивнул Абендсен.

— Я тоже знаю. Это Чжун-фу — «Внутренняя правда». И я помню, что она означает.

Абендсен поднял голову и долго молча смотрел на нее. На его лице застыло суровое выражение.

— Она означает, что моя книга — правдива?

— Да, — ответила она.

— Германия и Япония проиграли?! — гневно воскликнул он.

— Да.

Абендсен захлопнул оба тома и поднялся.

— Даже вы боитесь в это поверить, — сказала Джулиана.

Он задумался, глаза опустели. «Ушел в себя, — поняла Джулиана. — Пытается осознать случившееся».

Взгляд Абендсена прояснился, он хмыкнул.

— Никак не могу поверить.

— Поверьте, — попросила Джулиана. — Пожалуйста…

Он отрицательно покачал головой.

— Не можете, — печально вздохнула она. — Неужели не можете?

— Хотите автограф на «Саранче»? — предложил Готорн Абендсен.

Джулиана тоже поднялась.

— Мне пора, — сказала она. — Спасибо вам большое. Простите, что я омрачила вам вечер. Вы были очень добры, пригласив меня. — Она прошла сквозь кольцо гостей в спальню, где лежали ее вещи. Когда надевала шубку, за ее спиной появился Абендсен.

— Знаете, кто вы? — спросил он Джулиану и обернулся к Кэролайн. — Эта женщина — демон, прекрасный змей-искуситель, который… — Он поднял руку и сильно, чуть было не смахнув очки, потер лоб. — Который неустанно скитается по Земле… — Он поправил очки. — Она поступает так, как подсказывает инстинкт, следует своей природе. Ей не приходило в голову, что своим визитом она причинит кому-то боль. Она просто пришла, как приходят беда или счастье — никого не спросясь. И я рад, что она здесь, и ни о чем не жалею. Она не знача, зачем едет сюда и что найдет. Думаю, всем нам повезло, так что давайте не будем вешать носы, хорошо?

— Да, она ужасная сумасбродка, — подтвердила Кэролайн.

— Весь мир таков. — Абендсен протянул Джулиане руку. — Спасибо за то, что вы сделали в Денвере.

— Спокойной ночи, — сказала она, пожимая руку. — Послушайтесь вашей жены. Носите оружие.

— Нет, — сказал он. — Я давным-давно все для себя решил и не хочу к этому возвращаться. Теперь, когда мне становится тревожно, особенно по ночам, я ищу поддержки у Оракула. Неплохой способ отделаться от тревог, — Он печально улыбнулся. — Честно говоря, сейчас меня беспокоит лишь то, что эти олухи вылакают все спиртное, пока мы тут болтаем. — Повернувшись, он направился к бару.

— Куда вы теперь? — спросила Кэролайн.

— Не знаю. — Почему-то это не волновало Джулиану. «Я немного похожа на него, — подумала она, — Не позволяю некоторым вещам беспокоить меня, какими бы они ни были важными». — Возможно, вернусь к мужу, Фрэнку. Сегодня я пыталась до него дозвониться, пожалуй, еще раз попробую. Если будет настроение.

— Я очень благодарна за то, что вы для нас сделали или говорите, что сделали…

— Но вам бы хотелось никогда меня больше не видеть, — подхватила Джулиана.

— Должна признаться, меня очень расстроил ваш разговор с Готорном, — смутилась Кэролайн.

— Странно, — сказала Джулиана, — Мне не приходило в голову, что правда может вас расстроить. — «Правда, — подумала она, — суровая, как смерть. Но найти ее гораздо труднее, чем смерть. Мне просто повезло». — Думаю, ваш муж прав: не стоит огорчаться. Это всего лишь недоразумение, не так ли? — Она улыбнулась, и миссис Абендсен вымученно улыбнулась в ответ. — В любом случае, спокойной ночи.

Джулиана, не оглядываясь, прошла по залитой светом окон дорожке сада и ступила на темный асфальт тротуара.

Она шла, мечтая о машине — яркой, движущейся, живой, — которая доставит ее в мотель.

Кажется уместным упомянуть о некоторых философских аспектах, оказавших существенное влияние на содержание романа «Человек в Высоком Замке».

В статье «Махаяна и китайские учения» востоковед Т. П. Григорьева предложила условные модели логик трех великих мировых культур: «Белое или черное — европейская модель; белое станет черным — китайская модель; белое и есть черное — индийская модель», Китайская модель и является, скорее всего, ключом к пониманию романа Филипа Дика. Белое станет черным, Ян станет Инем, ситуация непременно превратится в свою противоположность. И Оракул, к которому постоянно обращаются герои романа, каждый раз подчеркивает эту истину.

И все же, хотя в основе «Человека в Высоком Замке» лежит символика «Книги Перемен», хотя он насыщен духом, философией и терминологией Востока, это очень американский роман, где учение о Дао, образы «Ицзина» и «Бардо Тходол» вплетены в жизнь Америки шестидесятых, в ее прошлое и настоящее (пусть альтернативное). Поэтому перед нами стояла вдвойне сложная задача — сделать перевод не только максимально адекватным оригиналу, но и понятным русскоязычному читателю. Этой цели служат и настоящие комментарии.

С 769. Гораций Грили (1811–1872) — американский писатель, публицист, политик. В 1872 году баллотировался на пост президента США от партии либеральных республиканцев.

Джин Харлоу — американская кинозвезда 30-х годов.

С. 772. Филдс — псевдоним американского комика Уильяма Клода Дьюкефилда.

С. 774. «…словами всем известного западного святого …» — имеется в виду Иисус Христос. Евангелие от Матфея, 16, 26.

«Книгу Перемен». — «Ицзин», или китайская классическая «Книга Перемен», — одна из книг конфуцианского Пятикнижия. «Не без досады, но и не без удовлетворения мы должны предоставить „Книге Перемен“ безусловно первое место среди остальных классических книг и как труднейшей из них: труднейшей и для понимания, и для перевода. ‘„Книга Перемен“ всегда пользовалась славой темного и загадочного текста, окруженного огромной, подчас расходящейся во мнениях литературой комментаторов. Несмотря на грандиозность этой двухтысячелетней литературы, понимание некоторых мест „Книги Перемен“ до сих пор представляет почти непреодолимые трудности, — столь непривычны и чужды нам те образы, в которых выражены ее концепции. Поэтому, да не посетует читатель на пишущего эти строки, если некоторые места перевода данного памятника не окажутся понятными при первом чтении» [74] Щуцкий Ю. К. Китайская классическая «Книга Перемен». М., 1960. С. 22. . Так писал переводчик «Ицзина» на русский язык Ю. К. Щуцкий. Так как в основе «Человека в Высоком Замке» лежат мантико-философские концепции «Книги Перемен», переводчики попытались изложить хотя бы на нескольких страницах основные принципы построения и космогонии «Ицзина», без которых невозможно понимание романа Филипа Дика.