Илья Рясной - Охота на уродов

- Лунев - на телефоне, в штабе.

Опер обиженно взвыл:

- А можно на задержание?!

- Успеешь назадерживаться. Марков, Васильев - резерв. Столешников - со мной.

Костя Столешников был боксером, резким и подвижным, прошел службу в армии в Чечне, умел принимать быстрые и, как правило, верные решения, и толк с него какой-то был.

- Начинаем...

По полученной информации Шварц мог быть в самом престижном в городке спортзале "Спутник". Как появились деньги, он все свободное время проводил там, тягая стальные блины.

- Ваш билет, - заслонил проход в здание спорткомплекса, бывший спортзал ныне скончавшегося ПТУ, молодой, бойкий и ничего не понимающий охранник.

- Милиция, - не останавливаясь, произнес Павлов.

- Все милиция. А билеты?

Павлов, не вдаваясь в разговоры, просто снес его животом, а Аркаша еще наградил пинком:

- Знай, кого не пущать, смерд!

Охранник хлопал глазами.

Они прошли в спортзал. Народу там было немного. Один спортсмен колотил, прыгая, ногой по кожаной черной груше. Другой вертелся на турнике. Девушка в спорт-костюме просто сидела на скамейке и чего-то терпеливо ждала. В углу были застелены маты, торчало баскетбольное кольцо. Но главное, что привлекало в спорткомплексе, - отделенный сеткой тренажерный зал. Тренажеры были действительно не хилые, на них хозяева спорткомплекса денег не пожалели - Во, - указал молодой опер.

Надувшийся Шварц лежал на скамейке, всем своим видом демонстрируя великое напряжение сил. В двух шагах от скамейки стоял его накачанный товарищ. Шварц крякнул, и штанга стала приподниматься.

- А меня можешь поднять вместе со штангой? - спросил Павлов, кладя ладонь на гриф и прижимая штангу к его рельефной груди.

Шварц выпучил глаза.

- Э, ты чего, мужик? - завопил напарник-качок, но Аркаша оттер его и прошипел:

- Вали отсюда прыжками, щенок. Тут свой разбор. "Щенок" все понял. Дяди пришли серьезные. Шварц зашипел, штанга давила на грудь и перекрывала дыхание, жилы вздулись.

- Ну, слабо? - спросил Павлов, еще сильнее вдавливая гриф. - Это тебе не валютники ломать. Шварц запыхтел.

- Признанку писать будешь? Или я сяду на штангу. Спортивная травма. Они бывают смертельными.

- У-ф-ф, - зашипел Шварц.

- Ты кивни, дружок. Будешь признаваться? Шварц кивнул.

Павлов приподнял штангу и устроил ее на подставке. Кряхтя и держась за грудь, Шварц поднялся. Тут же на его руках защелкнулись наручники.

- Где ствол? - спросил Аркаша.

- У меня нет! - кашляя, выдавил Шварц.

- А где?

- Какой ствол?

- Не зли нас, урод... Мы и про московский валютник, и про бензоколонки, и откуда стволы - все знаем... Шварц закусил губу. Потом прошептал:

- У Тумана.

- А у Тюрьмы?

- Тюрьма не ходит со стволом. А Туман ни шагу без ствола...

- Ясно...

Шварца отвезли в отдел и передали на руки следователю прокуратуры.

Следующий адрес - квартира Тюрьмы. Павлов нажал на звонок.

- Кого? - настороженно спросили из-за двери.

- Вас, Серафима Степановна, - сказал Павлов.

- Кто?

- Знакомый ваш. Сюрприз.

Она открыла и застыла, увидев Павлова.

Павлов знал ее отлично - в прошлом содержательница притона, воровка, она полжизни провела в тюрьме, сын появился на свет там же, а вторую половину жизни решила замаливать грехи.

- Что вам, Святослав Кондратьевич?

- Сыночка, - отстранив ее, Павлов, а следом за ним и Аркаша зашли в квартиру. Еще на улице, глянув на окна, они различили за шторами четкий силуэт, определенно Тюрьмы.

Тюрьма действительно был дома. Завидев оперов, он схватил первое, что подвернулось под руку, - увесистый деревянный стул - и во весь голос завопил:

- Не подходи, менты! Живым не дамся!

Аркаша пожал плечами и шагнул ему навстречу. Для него этот стул в руках Тюрьмы был не страшнее мухобойки.

- А-а-а! - Тюрьма бросил в Аркашу стул, сиганул на балкон и спрыгнул вниз.

- Третий этаж! - воскликнул Аркаша, отбивший стул рукой.

А мамаша Тюрьмы дико заорала.

Костя Столешников, считавший, что его поставили внизу просто так клиент с третьего этажа не выпрыгнет, обалдел, увидев, как с балкона сиганула фигура. Прыжок был классным - как заправский шимпанзе, Тюрьма допрыгнул до росшего в нескольких метрах от балкона дерева и заскользил по веткам вниз.

- Стой, урод! - бросился к нему Столешников. Тюрьма спрыгнул на землю, ловко увернулся от оперативника и бросился бежать.

Столешников, более быстрый, настиг его.

- Не возьмешь! - зашипел Тюрьма, пихая ногой оперативника и нагибаясь за куском асфальта, которым хотел приголубить настырного мента.

Столешников примерился и саданул его своим коронным хуком в челюсть.

Тюрьма рухнул, как подкошенный, и задергался, не в силах подняться.

Тут подоспел Павлов и осведомился с тревогой:

- Не убил?

- Нокаут, - сказал Столешников. Тюрьма наконец пришел в себя и с трудом приподнялся, сплевывая кровь.

- Вставай, родимый, - поддержал его Аркаша, обшаривая, нет ли чего в карманах.

- Нам теперь долго общаться, - добавил Павлов.

***

- Может, ОМОН вызовем, - Аркаша задумчиво поглядел на окна пятого этажа, где банда снимала квартиру.

Только что они прозвонили туда по телефону-автомату, ответил Туман. Он был на хате. Изменив голос, Павлов попросил Марью Анатольевну, нарвался на матерный ответ - отморозок вежливостью никогда не отличался.

- Какой, на хрен, ОМОН, - махнул рукой Павлов. - Сами возьмем.

- Главное, в хату попасть. Как?

- Посмотрим.

Они поднялись на пятый этаж. Постояли рядом с дверью. И остановились на самом простом варианте. Павлов спустился на этаж вниз и уговорил тетку за пакет риса и упаковку макарон, которые он купил себе на вечер, позвонить в дверь и произнести:

- Из РЭУ. Квитанции о новом налоге за квартиру надо передать.

- Пошла ты, - донеслось из-за двери.

- А то милиция проверять будет. Бумажку оставить только, и все.

Сработало. Дверь открылась. В проеме появился Туман в синей майке с надписью "Фиджи".

- Здорово, - Павлов прошел в комнату, животом вдавливая Тумана в стену, а потом, разворачивая и снова припечатывая к стене. - Представляться надо?

- За что? - замычал Туман, рот и нос были прижаты к стене, и голос был неважнецкий.

- А ты забыл?

Привели понятых. Все путем. Пистолет лежал под ворохом одежды.

- Чего молчишь? Будешь рассказывать? - зевая, спросил Павлов, когда Аркаша, которому доверили руль, тронул "Фиат".

Павлов ощущал, как напряжение уходит, остается облегчение и радость от того, что закончилось все хорошо. Банда взята без единого выстрела.

- Ничего не знаю, - растягивая по-шпанскому буквы, выдал Туман.

- Твое дело. - Павлов еще шире зевнул. Показания Тумана были не особенно и нужны. Доказательств и без его показаний вагон.

В отделе в большом кабинете, откуда выгнали оперов, разговор был на троих - Аркаша, Павлов и Туман.