Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 12

— Только, ради Бога, осторожнее, — попросила Мэри.

— Сомневаюсь, что опасность действительно так велика, — сказал генерал. — Машины могут воздействовать на людей чувствительных, но для настоящего мужчины с железными нервами, крепко стоящего на ногах…

— Видимо, вы имеете в виду себя, — ответил Лэнсинг. — Я не собираюсь вас удерживать. Можете испробовать на себе.

— Вы абсолютно не правы, — повернулась Мэри к генералу. — Я ни в коем случае не отношусь к числу сверхчувствительных людей. Лэнсинг — может быть, ну Сандра, конечно. И пастор…

— У пастора были расшатаны нервы, — не дал договорить генерал. — Он все метался, искал чего-то, однако при этом оставался олухом.

Мэри безнадежно вздохнула:

— Поступайте как знаете.

Все пятеро, они стояли на металлической дорожке на безопасном расстоянии от машины. Все так же поблескивали огоньки, напоминающие кошачьи глаза, и слышалось негромкое пение.

— Я полагал, — сказал Юргенс, — что, сам будучи наполовину машиной, скорее смогу понять назначение этого сооружения. Но в моем мире нет механизмов, даже отдаленно напоминающих эти по сложности. Я разочарован.

— Ну вот, машина перед нами, — сказал генерал. — Что мы предпримем дальше?

— Мы обещали только вместе осмотреть механизм, — ответил Лэнсинг — И ничего другого я делать не собираюсь.

— Тогда какой же толк от этой находки?

— Вы хотели найти что-то, не зная, что именно, — вступила в разговор Мэри. — Вот мы и нашли это непонятное нечто. Прошлой ночью я говорила вам, что город просто убьет нас, если мы будем действовать каждый сам по себе. Пастор считал город олицетворением зла и бежал от него Если пастор прав, машина может быть частью этого зла.

— Надеюсь, вы так не думаете?

— Я не думаю, чтобы машина сама по себе являлась носительницей зла. Однако я уверена, что город — не место для нас, и я ухожу отсюда, прямо сейчас. Вы идете, Эдвард?

— Скажите куда, и я не отстану от вас ни на шаг.

— Постойте, — закричал генерал, — вы не можете бросить меня! Теперь, когда мы на пороге…

— На пороге чего? — спросил Юргенс.

— На пороге открытия, которое поможет ответить на наши вопросы.

— Все не так просто, — покачал головой Юргенс. — Машина, возможно, способна дать частичный ответ, но решение нашей проблемы — не здесь.

Генерал от ярости лишился дара речи. Побагровев от гнева и разочарования, он только брызгал слюной. Огромным усилием вернув себе способность говорить, он рявкнул:

— Посмотрим! Я вам покажу! Я вам всем покажу! — И рванулся в проход между двумя рядами механизмов.

Юргенс бросился было за ним, скользя костылями по гладкой поверхности металла, но Лэнсинг точно рассчитанным движением выбил костыль, и робот упал.

Генерал продолжал бежать по проходу. Вдруг все его тело засветилось. Сияние вспыхнуло на долю секунды, и генерал исчез.

Ослепленные вспышкой, люди застыли, оцепенев от ужаса. Первым пришел в себя Юргенс. Подобрав костыль, он тяжело поднялся.

— Благодарю вас, — обратился он к Лэнсингу. — Похоже, вы спасли мне жизнь.

— Я уже говорил вам, — ответил Лэнсинг, — что, если вы предпримете еще одну идиотскую попытку самопожертвования, я кину в вас первым, что попадется под руку.

— Я не вижу его! — воскликнула Сандра. — Генерала нет!

Мэри осветила фонариком проход.

— Я тоже его не вижу. Наверное, фонарю не хватает мощности.

— Думаю, дело не в фонаре, — возразил Юргенс, — генерал исчез.

— С нами было не так, — Мэри посмотрела на Лэнсинга, — наша физическая оболочка оставалась на месте.

— Мы не подходили так близко к машине.

— Может быть, дело именно в этом. Помните, вы предположили, что машина в состоянии перемещать не только сознание, но и тело. Я считала, что это невозможно. Может быть, я ошибалась.

— Уже двое покинули нас! — всхлипнула Сандра. — Сначала пастор, а теперь и генерал.

— Генерал еще может вернуться, — предположил Лэнсинг.

— Как-то не верится, — возразила Мэри, — слишком уж высок энергетический потенциал. Боюсь, генерал мертв.

— Надо отдать ему должное, — сказал Юргенс, — он ушел в сиянии славы. О нет, нет! Простите меня, я совсем не это имел в виду. Я не должен был говорить такое.

— Не извиняйтесь, — откликнулся Лэнсинг, — эта фраза была на языке у каждого из нас.

— Что же теперь? — спросила Сандра. — Что мы будем делать?

— Трудный вопрос. Эдвард, — обратилась Мэри к Лэнсингу, — что подсказывает вам ваша интуиция? Он может вернуться? Мы ведь вернулись.

— Не знаю, что и думать. Я считал, что, если мы вернулись…

— Тогда все было иначе.

— Дурак несчастный, — с горечью произнес Лэнсинг. — Предводитель любой ценой.

Они стояли, тесно сгрудившись, и смотрели на опустевшую металлическую дорожку. Кошачьи глаза машины по-прежнему мерцали, по-прежнему слышалось негромкое пение.

— Подождем немного, прежде чем уйти из города, — предложила Мэри.

— Мы должны подождать, — согласился Юргенс.

— Если он вернется, ему нужна будет наша помощь, — прошептала Сандра.

— Эдвард, что вы думаете? — спросила Сандра.

— Нужно подождать, — ответил Лэнсинг. — В этой ситуации мы но можем бросить человека одного. Я не верю в его возвращение, но на всякий случай…

Они перенесли лагерь в проход между домами, поближе к лестнице, ведущей вниз к поющим машинам. Как и раньше, одинокий ночной зверь на склоне холма изливал свое горе в пронзительном вое.

Спустя три дня, они покинули город и пошли на запад по дороге, что привела их сюда.

Вскоре после полудня путешественники достигли гребня холмистой гряды, окружавшей город. Причудливая картина изъеденных эрозией скал открылась перед ними. Спускаясь с перевала, дорога шла через красочный кошмар глиняных башенок, замков, зубчатых стен, шпилей и ни на что не похожих нагромождений, расцвеченных множеством оттенков чередующихся геологических слоев.

Спускаться приходилось медленно, да они и не пытались ускорить продвижение. Путь, которым они шли, уже трудно было назвать дорогой. Иногда на их пути встречались небольшие и сравнительно ровные заливные луга, но по большей части их окружало буйство красок истерзанных ветром скал.

Задолго до наступления ночи они выбрали место для стоянки — у излома глинистого утеса. Груды перепутанных ветвей и сучьев, остатки могучих деревьев, когда-то принесенных теми бурными потоками, что изрезали почву, обеспечили их дровами. Им не удалось найти воду; к счастью, день был нежарким, и их фляги оказались почти нетронутыми.

Растительности почти не было. Лишь пятна плотного дерна да изредка встречавшиеся рощицы невысоких хвойных деревьев, жавшихся к земле, нарушали безжизненность ландшафта.