Максим Казаков - Принцип Земля

— Уже пора бы, однако. Но профессора пока не появлялись. Ждем-с, — добавил Авдей, глядя на часы.

— Ну, да. Я их тоже видел, — поделился Василий.

— А спрашиваешь, не попустил ли? А где там этот Селиван застрял?

— Да где? Как обычно, — только улыбнулся в ответ Василий.

— На кафедре в журналах закопался, — предположил Митек.

— Или в деканате расписание правит, шахматист, — продолжила Тамилка.

— Расписание не по сезону. До осени еще э-ге-ге сколько, — возразила ей Лизон.

Наконец, в конференц-зале собрались все действующие лица. Натан Саныч попросил не рассаживаться слишком далеко.

— Людей не так много. Будьте кучнее и дружнее. Я рад вас всех приветствовать здесь целых, так сказать, и невредимых дома, что вы успешно съездили и вернулись. Теперь очень бы хотелось по вашей свежей памяти узнать о ваших впечатлениях и результатах. Анатолий Семенович, давайте начнем с вас. Вы ездили на новую площадку. Не только мне, но и тем, кто не был с вами, это очень любопытно.

— Вам не зря любопытно. Эта площадка еще заявит о себе, — начал Семеныч.

Он рассказал в общих чертах о численности группы, длительности экспедиции, охваченной площади, о том, что не успели сделать в этот раз и наметили на следующий. — А вот об одной из наиболее ярких находок нам лучше расскажет Ярослав. Ему уже удалось кое-что выяснить о ней дополнительное. Если я верно наслышан, — обратился Семеныч к Ярику.

— Вы верно наслышаны, Анатолий Семенович, — подтвердил Ярик. Он достал фотографии и раздал несколько штук по рядам, остальные разложил на столе перед профессорами. — Мы нашли вот такую табличку. У меня сразу возникло ощущение, что она мне знакома. Но только уже здесь, по возвращении, нам удалось вспомнить, откуда именно. Еще полтора года назад в журнале была публикация о подобной находке, сделанной в Южной Америке, — Ярика продемонстрировал фотографию из журнала. — Таблички не идентичны, сделаны из различных материалов. Но изображения, нанесенные на них, имеют общий характер. Из других источников я узнал, что аналогичные находки были сделаны так же в центральной Африке. Причем там найден наиболее объемный материал. А у нас всего только одна табличка.

— Мы уверены, что их будет больше, — добавил Авдей.

Профессура принялась разглядывать предоставленный им материал.

— Вот эти знаки на табличках ваших и других. Вы что-то уже можете сказать об их значении? — поинтересовался Натан Саныч.

— Пока, ничего определенного, кроме того, что это определенно осмысленная упорядоченная запись, — ответил Авдей. — Хотя поначалу мне так не казалось. Но теперь…

— Да мы уверены, что это письменность, — добавил Ярик. — Письменность, совершенно отличная от всех известных нам систем письменности.

Мини конференция в узком кругу студентов и профессоров затянулась дольше, чем затягивалась обычно. Но обсудили интересные находки всех групп, побывавших в экспедициях, сделали выводы.

Например, Ярика удивил Авдей, но пока Ярик не мог сформулировать четко свои мысли об этом.

Бурная полемика под занавес сама собой потеряла общий характер и разделилась на группы по интересам. Студенты в возникших кружках уже давно незаметно для себя перешли от споров на научные темы к более насущным проблемам: кто, где, с кем… собирается провести остатки каникул… Профессора в своем кружке, и Василий, стоявший с ними, в общем-то, тоже уже съехали к вопросам, не связанным с экспедициями. Заметив это, Натан Саныч попросил внимание всех присутствующих:

— Коллеги. Ну, поскольку де-факто мы уже закончили наш семинар, предлагаю продолжить встречу в студенческом кафе.

«Что может быть лучше весны, когда тебе больше пятнадцати» — сказал бы мечтатель, «…и меньше того размытого момента, когда все надоело?!» — добавил бы считающий себя мудрецом?!

Возможно, первый не понял бы мысли второго. Но со временем ему пришлось бы.

— Ярослав Дмитриевич, я все понимаю, Нонна родила, много забот. Я тоже отец. Поверьте, тоже ночами не спал. Но потрудитесь сделать минимум каких-то усилий. А я со своей стороны сделаю, что могу, чтобы как-то визуально их увеличить, — Натан Саныч сменил тон на менее официальный. — Ну, хотя бы, чтобы тебя не отчислили. Хотя, честное слово, мне очень жаль, что ты так несерьезно стал относиться к учебе. А говоря откровенно, просто забросил все. Во втором семестре ты и недели не учился.

— Натан Саныч, в части того, что я забросил учебу, Вы правы. Только Вы не все знаете. Нонна долго лежала в больнице, а родители у нее далеко. Оставить ее? Это не вариант! Нужны деньги. Стипендия — это капли. А во-вторых, меня выселяют из комнаты, за которую я почти ничего не плачу. Через месяц нам негде будет жить или придется платить в десять раз больше. Я вынужден чем-то жертвовать. Сейчас работаю на трех работах: в день, в ночь и в свободное время.

— Ты хочешь сказать, что собираешься бросить учебу? С твоими-то перспективами? Ярослав, — Натан Саныч позволил себе многозначительную паузу, стараясь придать вес своим следующим словам, — подумай четыре раза, прежде чем подумать окончательно.

— Сессию я сдам. Если только никто не будет цепляться к моему отсутствию в течение семестра. Считайте, что экстерном. Так же можно?

— Сдающие экстерном обычно не занимают бюджетное место, — то ли для себя, то ли, намекая на что-то, Ярику проговорил Натан Саныч. — Допустим, можно попробовать объяснить. У нас не так много особо вредных и принципиальных. А что это еще за история с выселением?

— Дом сносят — выдохнул Ярик. — Суды идут, а дом тем временем сносят!

— В смысле дом сносят. В котором ты живешь?

— Да. Уже возводят забор, подтягивают технику. Говорят, что решение отменить уже невозможно. Слишком большие фигуры позади. Дом ветхий, район нужный! Машина ничего не видит.

— И никого! — оценив ситуацию, с грустью в голосе согласился Натан Саныч.

— Никого? — усмехнулся Ярик. — Да, нет. Я не оговорился. Нет никакого «никого». Мы для них просто «что». Точнее «ничто»! И они не видят именно ничего! Там свои цели, не связанные с окружающим! Проклятье! Почему все сразу?

— Ну, со всеми бедами я тебе помочь, к сожалению, не смогу. А что могу, то предложил. Так что… Как Нонна, ребенок? — перевел тему Натан, надеясь, что там теперь все хорошо.

— Ноннка молодец! Тяжело ей, конечно! Как всем, кто с первым ребенком управляется, — Ярик улыбнулся. — Но, мне кажется, она все-таки счастлива. Она так любит малыша. Да я тоже счастлив. Если б только не эти проблемы. Пока она была в больнице, хорошо, ребята помогали. Навещали ее. У меня больше раза в день не получалось.

— Сейчас уже дома? Ей проще, наверное?