Сергей Беляев - Истребитель «17-У»

Лебедев долго и горячо говорил, размахивая руками. Потом провел рукой по волосам:

— Вот как я разошелся… Целую речь произнес…

— Я слушал вас с большим интересом, но мы с вами разно смотрим на вещи. Я должен торжествовать, — я, а не хозяин. И это будет так!

Бутягин бегал по дорожке маленького сада, зеленевшего перед его домом:

— Нигде места себе не могу найти. Я никогда не думал, что могу так волноваться. У меня горит лицо. В сердце нервные перебои.

— Да вы сядьте, Николай Петрович, на скамейку, — сказала Ксения, сидевшая у загородки садика вместе с Груздевым. — Сейчас принесут телеграммы и мы все узнаем. Нельзя же так волноваться.

— Надо быть спокойным, — произнес Груздев. Он сегодня выдержал очередную перепалку со своей женой и все время сосредоточенно молчал, лишь изредка вставляя свои замечания.

— А вдруг что-нибудь случится? — продолжал бегать Бутягин. — Ведь вот тогда, при первом опыте с нашей машиной, вместо «Альбины» выросла лебеда. Теперь наша модель испытывается сразу в двадцати местах всего Союза, а я сижу здесь как с завязанными глазами. Жду телеграмм, изволите видеть. Я должен был сам поехать туда…

— Вы не могли ехать сразу в двадцать мест, — мягко произнесла Ксения.

— А? Что? — вдруг внезапно остановился Бутягин. — Как вы сказали? Слышите, как будто идет почтальон?

— Никто не идет, Николай Петрович. Это у вас нервное.

— Да, да. Каждый изобретатель в конце концов превращается в неврастеника. Даю вам слово, Ксения, что если все 20 моделей дадут удачные результаты, то на два месяца запираюсь в санаторий. Дам отдых мозгу. Буду вести растительный образ жизни. Потолстею, обленюсь и разучусь читать.

— Удивительно глупо, — задумчиво проговорил Груздев. Это он так оценил свое поведение во время сегодняшнего разговора с супругой. Но Бутягин понял это по своему и согласился:

— Да, растительный образ жизни глуп…

— А вот и телеграммы, — бросилась к калитке Ксения. Бутягин поспешно вырвал телеграммы у рассыльного и распечатал их:

«выгрицкий агро-пункт тчк через два часа после машинизации «альбина» дала пышный рост»

«белорусская агрономическая академия тчк поздравляем гениальных изобретателей с успехом тчк да здравствует советская «альбина».

«северо-кавказский агрономический институт тчк опыты вашей машины увенчались грандиозным успехом на глазах многотысячных масс трудящегося населения тчк «альбина» вырастает немедленно после машинизации поля»

Ксения протянула руки обоим изобретателям:

— Я счастлива, что первая на всем земном шаре имею сейчас удовольствие поздравить вас с успехом.

— Спасибо! — Бутягин пожал тонкую руку Ксении. — Завтра с утра приступим к окончательной сводке результатов. Если удастся сократить срок вызревания…

— Не гонитесь вы за рекордами! — вставил Груздев. — Что это за манера? Ведь достигли уже своего. Ну и довольно! Пускай теперь поставят производство наших машин в союзном масштабе. Я по опыту знаю, что теперь нам лучше не ввязываться. Тут уж должны работать канцелярии и заводы. Мы можем только помогать.

В начале сумерек Бутягину подали вторую пачку телеграмм. Вести опять были утешительны. Во всех двадцати пунктах, где производились опыты с машиной «Бутгруз», они увенчались успехом. «Альбина» прорастала и начинала колоситься. Наука произвела в сельском хозяйстве беспримерную до тех пор техническую революцию.

Бутягин был сам не свой. Он носился взад и вперед по саду и от радости напевал: «Альбина», тебя одну люблю, никогда не изменю тебе…

— А изменить «Альбине» не мешало бы, — усмехнулся перехвативший его по дороге Груздев, обнял слегка Бутягина за талию и прошептал ему на ухо:

— Пожалуй, Ксения может конкурировать с «Альбиной», неправда ли?

Бутягин досадливо дернул плечами:

— Глупости…

В окошко из домика в садик высунулся Голованов:

— Николай Петрович, спешно требуют вас к телефону…

Бутягин подошел к окошку. Голованов на длинном шнуре протянул трубку. Бутягин стал разговаривать и вдруг побледнел:

— Из центра поздравляют нас с успехом. Но вопрос о массовом производстве наших машин наталкивается на неожиданное затруднение…

— Что такое? — воскликнули все.

— Международный капитал готовит выступление…

Наступило молчание. «Начинается», пронеслось одной мыслью у всех присутствовавших.

Напряженное состояние прервал Голованов. Он потряс в воздухе кулаком.

— Тем более машины «Бутгруз» понадобятся в тылу. Они обеспечат население продовольствием.

Лебедев и Андрейко стояли на стальной площадке подводной лаборатории, куда их ежедневно выводили на прогулку. Лаборатория обычно держалась, как гигантский подводный крейсер, в нескольких метрах под водою. Но к закату солнца она поднималась на поверхность, и тогда над рябью волн возвышался стальной выступ площадки, который Лебедев принял было за скалу.

Однажды, когда «Утиный нос» был особенно предупредителен, Лебедев потребовал свидания с Андрейко. К великой радости Лебедева «Утиный нос» выразил свое согласие, и через несколько минут два приятеля крепко сжимали друг другу руки в братском пожатии.

Андрейко нисколько не изменился с момента катастрофы. Он был такой же молодцеватый и так же отрапортовал Лебедеву, как будто бы находился на аэродроме.

И с тех пор они завтракали и обедали вместе. На прогулку их тоже отпускали вместе. Лебедев подозревал, что стены подводной лаборатории имеют уши. Поэтому вслух они разговаривали о пустяках, но вскоре научились придавать простым словам скрытый смысл и таким образом делиться впечатлениями.

Лебедев смотрел туда, где солнце касалось краем горизонта: там Советская страна, там товарищи и друзья…

Лебедев сделал рукой приветственный жест и у него вырвалось:

— Да здравствует…

За его спиной послышался насмешливый голос «Утиного носа»:

— …солнце, да скроется тьма! Не так ли?

Лебедев резко повернул голову:

— Не так! Я кричу: «Да здравствует мировая революция и мои друзья по ту сторону океана». Они услышат и сметут вас с вашим «истребителем».

— Очень приятно, — иронически ответил Лебедев.

— Не смейтесь надо мной. У меня оригинальная мысль. Я хочу, чтобы вы видели это торжество. Я знаю, что вы лучше чем кто другой можете понять всю глубину моей идеи, всю грандиозность моих достижений.

— Я понимаю вас. Ваш хозяин ни черта не смыслит в этих делах. Среди ваших спецов у вас есть завистники, которым вы не доверяете. Так, вы очень хитро задумали. Вы хотите, чтобы высказался ваш враг или, вернее, два врага. Замечательно! Извольте! Мы с Андрейко составим комиссию, которая выдаст вам хороший и должный аттестат. Только этот аттестат не понравится вашему хозяину.