Кирилл Юрченко - Люди в сером 3: Головоломки

— А кто хоть слово сказал о душе? — спокойно парировал Максютов. — Владимир Ильич отрицал существование души, и был совершенно прав. Души в религиозном смысле этого слова не существует. Но есть генетика. Метод ИР — это передача генов от одного организма к другому. Причем, скорее всего, не всех генов, а лишь ту часть обширного генофонда, которая позволяет отличать одного существо от другого, так сказать, передача его генетические особенности. Это и есть запасной вариант Чужих, метод исправления случайностей, страховка на то, что созданные ими пассионарные династии не прервутся, а будут существовать, сколь им это будет угодно. Да, Метод ИР — это не передача личности. Личность умирает, поскольку все мы смертны, и марксизм-материализм исчерпывающе доказал это. Метод ИР — это передача ПАССИОНАРНОСТИ. Мы не собираемся возрождать давно расстрелянного монарха. Это невозможно, нелепо и бессмысленно. Мы собираемся забрать из его останков ту часть генов, которые отвечают за ПАССИОНАРНОСТЬ, и передать их нужному человеку. Наша страна уже тридцать лет нуждается в сильном, жестком, властном и умном лидере. И не просто лидере, как таковом, поскольку человек смертен, а в династии, которая будет существовать века, — глаза Максютова внезапно блеснули неприкрытым фанатизмом. — Вот истинная цель нашей экспедиции. И мы близки к ее завершению. Останки мы нашли. В ночь на двадцать второе июня мы проведем древний ритуал, воспользуемся Методом ИР, после чего благополучно уедем домой. Разумеется, все участники будут достойно вознаграждены.

— Кого же вы хотите сделать родоначальником династии? — уже зная ответ и поэтому заранее замирая от ужаса, прошептан Павлюков.

Он чувствовал, как пот катился по спине. Все тело ослабло. Если бы он стоял на ногах, то упал бы от накатившей слабости. Хорошо, что он сидел.

На губах Максютова вновь появилась странная и страшная, змеиная улыбка, неуместная хотя бы потому, что лицо его оставалось хмурым и потемневшим.

— А вот это уже не ваша компетенция, уважаемый профессор, — сказал он. — Вам, как и всем нам, поставлена конкретная задача, и мы приложим все силы для ее выполнения. Надеюсь, вам ясно?

Павлюков кивнул, смахивая со лба крупные капли пота.

— Вполне, — хрипло сказал он. — Но я не понимаю, зачем я вообще вам нужен, раз у вас все апробировано и отлажено.

— Все очень просто, — сказал Максютов. — Заболел наш специалист по тем диалектам древнего Тибета, в которых вы дока. Тяжело заболел. Он очень старый, поэтому в этом нет ничего странного. Но ждать, пока он выздоровеет, значит потерять целый год. А рисковать тем, кого мы прочим в Родоначальники, мы не имеем права. Как я уже говорил, человек смертен, а не просто, а, бывает, внезапно смертен. Ритуал же может быть проведен только один раз в столетие. В определенный день, точнее, ночь.

— Но почему? — спросил Павлюков. — И зачем нужно было лететь черт знает куда, в Германию. Проще было бы провести все в Москве.

— Мы не знаем, почему, — отрезал Максютов. — Вам предстоит прочитать вслух несколько фраз из свитка. Прочитать правильно, с нужными интонациями и нажимами. И повторять его, сколько потребуется. В этом и заключается основная часть вашей работы. Я сейчас дам вам свиток, у вас будут сутки для тщательного ознакомления с ним.

— Суток будет мало, — хмуро сказал Павлюков. Нужно было давно дать мне этот свиток.

— Да ладно, профессор, — неожиданно развязным тоном сказал Максютов. — Вас рекомендовали, как лучшего специалиста по Тибету. Там всего лишь три фразы. Вы справитесь.

— И что же, мы станем проводить ритуал прямо здесь, в городе, — осведомился Павлюков.

— Нет, — ответил Максютов. — Метод ИР нужно провести там, где прежде стоял замок, и где пятьсот лет назад приземлялось НЛО. Замка давно уже нет, так что там вполне безлюдно. Никто нам не помешает. Это в пяти километрах от Ольденбурга. В Die Meeresbucht.

— В переводе на русский, Die Meeresbucht означает Лукоморье, — добавил молчавший до сих пор Сорокин.

21 июня 1983 года

Странная штука — трансгрессия. Можно в одно мгновение — которое, правда, тянется почти вечность для переносившегося, но эту вечность Вселенная как бы «не замечает» — перенестись хоть в другую Галактику, хоть в другой город, неважно, куда и насколько, даже пусть в послезавтрашний день, но на финише все равно окажешься в полнейшем одиночестве, не опасаясь слиться, или хотя бы удариться, с другим человеком, или коровой, или деревом. Финиш всегда происходит без свидетелей, там, где в данный момент никого нет. Как это происходит, он даже не задумывался, интуитивно чувствуя, что, хотя в школе имел по физике пятерку, здесь эта пятерка ничем не могла помочь. Не так эта физика и не те законы природы используются при трансгрессии. Чужие, неземные. Нечеловеческие.

Он отлип от стены, на которую оперся спиной, и усилием воли прекратил дрожь в ослабевших коленях. Провел рукой по лицу, смахивая мгновенно выступивший на лбу пот. Потом огляделся. Какой-то закоулок, зажатый двумя высокими кирпичными стенами без окон. Вдоль правой стены выстроились высокие, по грудь, железные контейнеры с крышками. Судя по запаху, это были мусорные баки. В левой была пара закрытых железных дверей. И баки, и двери были несколько необычных форм и расцветок. Не наши баки, в смысле, не русские. Как и двери.

Ну да, подумал он, я же заказывал Ольденбург. Кажется, это где-то в Германии, но вот в Восточной или в Западной, он понятия не имел. События последних дней понеслись вскачь, и как-то не оказалось времени пойти в библиотеку и посмотреть, где находится этот самый Ольденбург и чем таким знаменит.

В паре десятков метров впереди проулок кончался, выходя уже на настоящую улицу. Сделав еще пару глубоких вдохов, он почувствовал, что уже в состоянии твердо держаться на ногах, и шагнул туда, толком еще не зная, зачем он здесь и что нужно делать. И только сделав несколько шагов, он понял, что осматривался и теперь идет с закрытыми глазами.

Он снова остановился. Это было что-то новенькое. Впрочем, иногда способности прорезались в нем или усиливались не только после решения очередной Головоломки, но и просто так. Сейчас вот это произошло после трансгрессии.

У него вдруг появилась ужасная мысль, и с десяток секунд он напряженно вслушивался в себя, потом облегченно вздохнул. Все было в порядке, внутри ничего не трепыхнулось, не изменилось. Ну и слава Создателю. А то он уж было заподозрил, что «чуждый крокодил», вторгавшийся в него перед каждой трансгрессией, не ушел, а затаился и может возникнуть в любой момент. Нет, не было ничего такого. Пронесло на этот раз. И вообще, никакого «крокодила» нет, а есть только воспаленные бредни сознания, попавшего в необычные условия.