Владимир Балашов - Безбилетник

— Не вижу особой разницы, в чём каперство отличается от грабежа.

— Вы, доктор, возможно, не знаете, что Испания тогда первой начала этот грабёж, причём в государственном масштабе. Целые флотилии её галеонов пересекали Атлантический океан, везя в трюмах сокровища Нового Света, без которых развращённая богатством страна уже не могла существовать.

— Ну, положим, о конкистадорах я кое-что читал…

— И ещё вы не знаете, что по законам Испании всякий корабль, идущий не под испанским флагом, на всём пространстве Антильского моря величался пиратским, то есть ставился вне закона. По какому праву они присвоили себе целое море, объявив, по существу, войну всем и в первую очередь Англии?

— Но, отняв добычу, грабителем как бы становилась уже Англия?

— Кто отбирает краденое, тот разве вор? Испанцы силой отобрали это золото у индейцев-ацтеков, пролив реки крови.

— Но у вас лично тоже была некая материальная заинтересованность?

— Да, я срезал золотые пуговицы с капитанского камзола — но ведь это моя законная добыча. Я служил Англии и королю, только по-своему, — и за это получал условленную плату. Сам захваченный корабль тоже принадлежал лично мне, и я мог делать с ним всё, что пожелаю.

— Нет, я имел в виду сам смысл каперства. Это не вы грабили испанцев, а Англия грабила Испанию, оправдываясь при этом государственными интересами.

— Если бы это было так. Сейчас-то я понимаю, что сокровища шли вовсе не на пользу моего отечества, и на них наживались в первую очередь королевские чиновники. Они не рисковали абсолютно ничем, кроме, быть может, доброго имени, и жили при этом в ослепительной роскоши.

— Я, помнится, тоже читал об этом в книгах…

— Почему-то многие ссылаются не на собственное мнение, а на книги, которые чаще всего пишутся в угоду кому-то… Скажите, док, зачем, кроме медицинских, вы читаете книги по философии, а тем более по истории? Что вам может дать в вашей профессии история?

— Ну, знаете ли… (Профессор явно растерялся.)

— Какой смысл вам тратить на это время и копаться в прошлом, где, по сравнению с настоящим, можно сказать, один лишь мрак и хаос?.

— На это трудно ответить однозначно, но я, честно говоря, рад, что вы, Сэм, задали такой вопрос. Это значит, что подсознательно вы об этом тоже думаете! История развития человечества — это хроника его духовного совершенствования, но путь совершенствования сложен и извилист. Так что для того, чтобы не совершать повторных ошибок, оказывается, нужно знать историю…

— То есть дураки учатся на своих ошибках, а умные — на чужих? Именно так, помнится, сказал кто-то из древних философов…

— Но я скажу вам, что даже опыт — это не главное! Те же древние говорили: „Книга — это аптека души“. Поверьте, она может излечить от любой болезни.

— Мне трудно, док, состязаться с вами во многих вопросах… Наши познания во всём, кроме моря, невозможно даже сравнивать! К тому же, к великому моему сожалению, я читал непростительно мало. Одно время я даже считал, что литература — это самоутверждение слабых телом.

— А теперь вы думаете иначе?

— Только здесь у меня открылись глаза, что смысл развития человечества в том, чтобы каждое последующее поколение становилось не просто более сильным — а более лучшим звеном. Жаль, что многие века люди недопонимали это и заботу о детях сводили лишь к заботе о благополучии собственного потомства, как это делают животные. Получается, что каждый жил сам для себя, в лучшем случае — для своей семьи.

— Вы, Сэм, упрекаете меня в увлечении философией, а сами, будучи моряком, тоже постепенно становитесь философом.

— Путешествие делает умных умнее, а глупых глупее. (Было слышно, как Свифт усмехнулся.) Это морская поговорка. Просто раньше в своих мыслях я находился как бы в своём крохотном мирке, а теперь увидел мир в масштабах целого человечества. Поэтому и задумался: кто я здесь?.. Ведь тут всё сделают и без моей скромной персоны!

— Возможно, ваши проблемы, Сэм, в том, что вы пытаетесь отстраниться от происходящих событий, отгородиться от окружающих людей? Поверьте, так жить невозможно!

— А когда я понял, сколько полезного мог бы совершить, очутившись снова в моём времени (Сэм продолжал, будто не услышал профессора), то даже дух захватило! Ведь я увидел другой масштаб измерения человеческой жизни, разглядел другие горизонты… Я как будто оттолкнулся от неба!..»

Быков выключил запись, поймав себя на мысли, что отвечает Йенсону синхронно с Сэмом. Да, пусть и несколько другими словами, но он так же отвечал бы на вопросы профессора. Они очень похожи с этим странным Свифтом, а это значит, что у них схожи мировоззрение и логика. А это, в свою очередь, означает, что в определённых обстоятельствах были бы схожи и поступки!

В своей практике монитор всего несколько раз встречался с людьми, настолько похожими на него самого. В общении с ними он часто заранее знал, что те ответят на его вопросы, какие аргументы приведут в оправдание. И отрадно, что ни один из них не оказался преступником, а был просто подозреваемым, случайно попавшим в сферу внимания КоБЗа.

Быков усмехнулся своим неподконтрольным мыслям и включил запись вчерашней беседы.

«…— Сэм, мне кажется, что желание во что бы то ни стало возвратиться в своё время как бы надело шоры на ваши глаза. Вы накручиваете себя, как стальную пружину, и если так будет продолжаться — ваша нервная система просто не выдержит, и пружина лопнет! Вы не находите, что эта попытка бегства от самого себя бессмысленна и бесперспективна?

— Нет, док, это не бегство — это честное отступление. Древние римляне казнили не тех, кто отступал, а тех, кто после команды отступить продолжал драться. И я сам себе сыграл сигнал отступления.

— Но истинный путь мужчины — это наступление, а не отступление. Вы сдаётесь своей усталости, своей слабости…

— Сдаться самому себе не означает покориться врагу. И биться головой о глухую стену — это вовсе не достоинство, а элементарная глупость!

— Ладно, не будем затрагивать эту тему! Если вам не трудно, ответьте, Сэм, почему вас постоянно влечёт на этот злополучный пляж? Вчера вечером вас опять видели там…

— Не знаю, док. Там мне как будто легче дышится. Там как бы ближе и Долорес, и моя далёкая родина… Что, я опять, по-вашему, говорю ерунду? (Сэм, видимо, поймал пристальный взгляд Йенсона.)

— Нет, почему же. Просто я в каком-то познавательном справочнике читал, что сейчас мы дышим воздухом, в каждом кубометре которого присутствует несколько молекул, которые вдыхал Джордано Бруно ещё в шестнадцатом веке. Эти молекулы давно уже распределились по всей Земле.

— А, это тот итальянский философ-пантеист и, кажется, поэт, которого сожгли в Риме отцы-инквизиторы?. Так, может быть, на пляже мне дышится легче как раз потому, что туда вместе со мной попали частицы воздуха моего времени и не успели ещё далеко разлететься? Скажите, док: может, именно поэтому?