Владимир Балашов - Безбилетник

— Я думаю, человек не сможет жить, ничего не созидая. Быть бездельником для него унизительно.

— Бездельников, поверь мне, всегда хватало, — констатировал Хенкин с раздражением. — А что до унижения, так в Четвёртом секторе деньги до сих пор являются главной властью. Тем не менее, «униженные» этим простые рабочие и служащие не торопятся перебираться в государственный сектор. Зато какое потрясающее чувство — ощущать себя капиталистом и господином! Если бы ты, Сэм, смог это испытать на себе, то заговорил бы по-другому!

— Абсолютная власть при помощи денег — это иллюзия, — упрямо возразил Сэм.

— И тем не менее, раньше при помощи денег можно было сделать всё: купить с потрохами, подкупить, заплатить, на худой конец, наёмному убийце. При этом богатый человек практически не рисковал ничем. Кроме денег, конечно.

— Вы хотели бы жить в прошлом? — задал Сэм неожиданный вопрос.

— Конечно! — не задумываясь, ответил Хенкин. — Там всё было ясно и понятно. Думаешь, почему я мотаюсь по Эшеру? Ты представить не можешь, со скольких планет уже вытеснили нашу фирму, — Хенкин даже не заметил, что заговорил слишком откровенно. — Госсектор, естественно, платит некую компенсацию — и требует немедленно освободить территорию. Мы, видишь ли, путаемся у них под ногами. Фирма, в руках которой были сосредоточены туристические маршруты едва ли не всего исследованного космоса, теперь «путается у них под ногами»!.. Знаешь, зачем я сюда прилетел? Выяснить, насколько планета Эшер неперспективна для человечества. Заметь, с некоторого времени нам нужны только неперспективные с точки зрения государства планеты! Ну, не абсолютно, конечно.

— Космос-сити на горизонте! — перебил его Сэм с заметной радостью в голосе.

— Жаль, что так быстро прилетели, — с сожалением произнёс Хенкин. — Ты, Сэм, достаточно интересный собеседник. Я так понимаю, что тема эта для тебя не нова?

— Вообще-то за этот месяц вы, сэр, уже второй человек, который говорит мне о смысле жизни. Слова как будто одни — а подразумевается при этом прямо противоположное…

И тут счётчик информации в голове Хенкина в очередной раз щёлкнул, сформировав новую неожиданную идею, заставившую его на некоторое время замолчать и напрячь мозги.

«Интересно получается, — думал Хенкин. — Наш поступок — например, сегодняшняя потасовка — остался в прошлом, а его следствие проявится уже в будущем… То есть время как бы течёт в двух противоположных направлениях. Как это можно представить пространственно? Витки временной спирали проходят очень близко друг от друга — и, как в водном потоке, происходит касание и даже частичный захват настоящего витка прошлым и будущим?.»

У него даже дыхание перехватило от близости какого-то очень важного умозаключения, от предчувствия близкой разгадки.

«…Сэм утверждает, что для него любое расстояние не являлось помехой. И похоже, никакой промежуток времени?.. Кроме того, при перемещении он может прихватывать с собой предметы, как это произошло с кактусом!..»

Хенкин представил себя в прошлом с современными технологиями, с роботами и «Геркулесами», и у него даже мурашки по спине побежали.

«Уж с этой-то техникой я смог бы взять власть на Земле в свои руки! Но самое главное — у меня было бы то, чего не было ни у кого: знание пути развития общества и мировой экономики. Я знал бы ошибки и достижения последнего полувека. Чего не смогли добиться в своё время политики от бизнеса, наверняка добился бы я, Хенкин! Пусть в прошлом, но я смог бы стать вершителем судьбы всего мира…

Да, в настоящее время стать диктатором невозможно, а вот в прошлом! И нужно-то всего лишь научиться пользоваться невероятными способностями Сэма. Вот только неясно, сколько на всё это уйдёт времени…»

Но червячок скептицизма и трезвый рассудок, словно команда бдительных пожарных, попытались остудить опалённый необузданными мечтами разум:

«А может быть, и без этого вернутся прекрасные старые времена?! Если витки временной спирали практически параллельны и оказывают влияние друг на друга — значит, и этапы развития цивилизации через определённые промежутки времени повторяются, только на более высоком уровне. Ведь вся история второго тысячелетия служит тому подтверждением».

И стоит только продержаться какое-то время, и тогда — пусть не ему, так его детям, — удастся крепко намотать на руку этот единственный вихор удачи! Или всё же именно ему, Хенкину, суждено нарушить периодичность событий и круто изменить всю историю человечества? Может, время уже возложило на него эту миссию, устроив неслучайную встречу с «ковбоем»?.

А ведь он думал уничтожить Сэма, как угрозу собственному благополучию… Смешно!

Хенкин вспомнил вдруг часто повторяемую боссом шутку: «Ещё вчера сегодня было завтра», — и впервые подумал, что она вовсе не глупа.

Главная интрига человеческой жизни в том, наверное, и заключается, что судьба наша непредсказуема. Пусть сегодня ты никто — без денег, без влиятельных друзей, без перспектив, но завтра — кто знает? Может, выиграешь в лотерею миллион или найдёшь старинный клад, спасёшь тонущего миллионера или попадёшься на глаза знаменитому кинорежиссёру, сделаешь случайно научное открытие или на пустом месте начнёшь прибыльный бизнес… Вариантов бесчисленное множество, и у случая много всяческих уловок, чтобы разнообразить жизнь. Причём как в лучшую, так и в худшую сторону.

И никакие гороскопы, никакие маги и ясновидящие не могут с уверенностью предсказать твою судьбу на мало-мальски длительный период! В случае, когда что-то хотя бы частично сбывается, будут утверждать, что астрология и магия — это точные науки. А в случае неудачного предсказания всегда найдут оправдание: мол, новая звезда неожиданно возникла на твоём небосклоне и внесла непредсказуемые коррективы.

Встречать Митчелла Хенкин предполагал на глаере и, конечно же, без Сэма — тому лучше пока не знать о прибытии «инспектора». Он уже убедился, что Сэм не такой простак, каким кажется на первый взгляд.

Хенкин, правда, засомневался было, что появление на космодроме его, заместителя директора, явится нарушением субординации, — однако жажда новой информации и неизбежное, достаточно долгое ожидание Митчелла в номере гостиницы уже заранее тяготили. Поразмыслив, он решил, что нарушение «табели о рангах» — это не такая уж большая беда, ведь среди сотрудников фирмы он слывёт «демократом» и «своим парнем».

Но утром он опять изменил своё решение, ибо даже кратковременное одиночество в кабине глаера сегодня почему-то особенно пугало. Скорее всего, подкрадывался очередной приступ проклятой клаустрофобии. А может быть, в таком виде выразилась реакция на более чем двухнедельное вынужденное если не абсолютное безделье, то всё равно фактическое ничегонеделанье? Всё, что он совершил на Эшере за это время, Хенкин настоящей работой не считал…