Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 16

В общем, на Плутоне темно и холодно, воздуха нет, а поверхность планеты изумительно ровная. Но это лишь внешние признаки. Стоит взглянуть на Солнце, как понимаешь, в какую даль ты забрался, на самый край Солнечной системы, за которым — неизведанная бездна. Впрочем, не совсем так, ибо существует еще десятая планета, пускай в теории, но существует; и потом, не нужно забывать о миллионах комет, которые тоже принадлежат к системе, хотя настолько далеки, что вспоминают о них крайне редко. Потому можно уверить себя: дескать, какой же это край, если за ним кометы и гипотетическая десятая планета? Но рационализация, как правило, не выдерживает поверки практикой: доводы рассудка опровергаются тем, что твердят вам органы чувств. На протяжении сотен лет Плутон являлся чем-то вроде форпоста системы; и вот, Господи Боже, вы стоите на Плутоне, в невообразимом далеке от дома, и ощущаете громадность расстояния от Земли на собственной шкуре. Вы словно затерялись в пространстве или очутились в темном закоулке, из которого ну никак не выбраться на залитые светом широкие улицы.

Вы чувствуете не тоску по дому, нет, вам чудится, будто дома у вас никогда и не было, будто внезапно разорвались все и всяческие связи. Разумеется, постепенно свыкаешься со своей участью — по крайней мере пытаешься свыкнуться, а получается ли — другой вопрос.

Мы вышли из корабля и ступили на поверхность Плутона. Первое, что удивило нас, — близость горизонта; на Луне он гораздо дальше. Мы сразу ощутили, что находимся на маленькой планете. Горизонт бросился нам в глаза даже раньше тех сооружений, что представлялись на фотографиях со спутника черными точками, тех, которые мы и прилетели исследовать. Да, сооружения или конструкции; слово «здания» к ним явно не подходило. Здания подразумевают замкнутое пространство, а здесь этого не было. Сооружения напоминали недостроенные купола: переплетение балок и опор, соединенных скобами и распорками. Впечатление было такое, будто кто-то взялся возводить их и не довел дело до конца. Всего конструкций насчитывалось три, причем одна значительно превосходила размерами две другие. Возможно, я несколько упростил картину: помимо балок и прочего, сооружения изобиловали деталями, которые, на наш взгляд, не несли никакой сколько-нибудь полезной нагрузки.

Мы постарались понять, что тут к чему. Для чего, к примеру, нужны канавки, испещрявшие поверхность планеты внутри сооружений? Канавки имели закругленные края и лично мне показались следами наподобие тех, какие оставляет в мороженом лопаточка продавца. Правда, какова должна быть лопаточка, если след от нее — около шести футов в поперечнике и три фута глубиной?

Именно тогда Тайлер как будто начал что-то соображать. Тайлер инженер, а потому мог бы разобраться во всем — как, впрочем, и мы с Орсоном, — едва очутившись на планете, но первый час вне стен корабля был для нас сущей мукой. Конечно, мы учились обращаться со скафандрами и не раз тренировались в них, однако сила тяжести на Плутоне оказалась еще ниже той, к которой нас готовили, так что какое-то время нам пришлось потратить на привыкание к ней. Кстати говоря, мы выяснили, высадившись на Плутоне, что все теоретические выкладки земных ученых никуда не годятся.

— Эта поверхность, — проговорил Тайлер, обращаясь ко мне. — С ней что-то не так.

— Мы же знали, что она гладкая, — возразил Орсон. — Фотографии не обманули.

— Настолько гладкая? — спросил Тайлер. — Настолько ровная? — Он повернулся ко мне. — Что скажет геолог?

— По-моему, в естественных условиях такое невозможно, — ответил я. — Любое возмущение недр приводит к изменению поверхности. Эрозии тут взяться неоткуда… Что же могло выровнять ее? Метеоритные дожди? Но вряд ли они здесь падают, да и потом, метеориты, наоборот, делают поверхность неровной, а не сглаживают ее.

Тайлер неуклюже опустился на колени и провел по поверхности рукой в перчатке. Даже в тусклом свете звезд можно было различить, что под ногами у него тонкий слой пыли.

— Посвети-ка сюда, — попросил Тайлер.

Орсон послушно навел фонарь. То место, которое слегка расчистил Тайлер, выделялось темным пятном на сером фоне.

— Космическая пыль, — заключил Тайлер.

— По идее ее тут должно быть всего ничего, — сказал Орсон.

— Верно, — отозвался Тайлер, — но за четыре миллиарда лет или около того накопилось, как видишь, достаточно. Это ведь не результат эрозии?

— Какая там эрозия, — хмыкнул я. — Мне кажется, Плутон — мертвая планета. Предположим, что у него была когда-то атмосфера: она испарилась из-за малой гравитации. Ни атмосферы, ни воды; что касается аккумуляции, сомневаюсь, что она вообще наличествовала — молекулы, похоже, здесь долго не задерживаются.

— А космическая пыль?

— Вот она могла задержаться. Возможно, мы столкнулись с некой разновидностью электростатического притяжения.

Тайлер вновь принялся смахивать пыль с поверхности.

— У нас есть бур? — справился он. — Ну, для забора образцов?

— Сейчас достану, — сказал Орсон, извлек бур из своего ранца и передал его Тайлеру. Тот установил его и нажал кнопку. Ясно видимый в луче света бур начал вращаться. Тайлер надавил сильнее.

— Крепкая, зараза, — буркнул он.

Бур вонзился в поверхность планеты. Дело шло туго. Наконец Тайлер отступился. Отверстие, проделанное буром, было весьма неглубоким, а кучка стружек — просто крохотной. Тайлер выключил двигатель.

— Хватит для анализа? — спросил он.

— Надеюсь, что да. — Орсон забрал у Тайлера бур и вручил ему взамен мешочек для образцов, куда Тайлер и ссыпал стружки.

— Теперь мы узнаем, — проговорил он, — узнаем наверняка.

Часа два спустя мы и впрямь узнали.

— Ну и ну, — сказал Орсон, — не могу поверить.

— Металл? — поинтересовался Тайлер.

— Конечно, но не тот, который ты, вероятно, имеешь в виду. Сталь.

— Сталь? — выдохнул я. — Но этого не может быть! Сталь не встречается в природе в чистом виде. Ее изготавливают!

— Железо, — пустился перечислять Орсон, — никель, молибден, ванадий, хром. В итоге получается сталь. Я знаю о ней не столько, сколько хотелось бы, но сомневаться не приходится. Отличная сталь — крепкая, нержавеющая.

— Может, мы бурили опорную платформу? — предположил я. — Может, они все стоят на таких вот подушках?

— Пошли проверим, — сказал Тайлер.

Мы открыли транспортный отсек корабля, сбежали по трапу вниз и забрались в кабину вездехода, а перед тем как уехать, отключили телекамеру. Лунная база видела вполне достаточно; если хотят большего, пусть попросят. Мы сообщали туда обо всем — за исключением стальной поверхности. Тут мы были единодушны: пока не разберемся, следует помалкивать. Тем более что ответа все равно скоро не дождешься, поскольку сигнал от Земли до Плутона идет шестьдесят часов.