Борис Мешарин - Посланник

— Так, стоп, мужики, — вмешалась Ирина, — сегодня выходной день, мы отдыхаем и ничего о работе я слышать не хочу.

Николай заулыбался.

— Придется повиноваться, сынок. Мама дома — маршал, а маршалов даже генералы должны слушаться.

В понедельник Ирина Петровна пригласила в конференц-зал сотрудников трех ведущих отделов.

— Мы собрались вместе вот с какой целью, уважаемые коллеги, — начал Михайлов младший, — с целью повышения результативности совместного труда. Речь не пойдет о наказаниях и поощрениях, об увеличении рабочего времени. Все вы наверняка в свое время смотрели прекрасный фильм «Укрощение огня». О том, как советские люди, начинавшие с нуля, вывели в космическое пространство первый корабль, о том, как трудно им приходилось. Были ошибки, просчеты, изнуряющий труд и радость победы. И наша Родина шла впереди всей планеты по дороге в космос.

Коллеги, не знаю, что может быть интереснее движения к звездам, возможности побывать на других планетах, на планетах других галактик, где наверняка есть разумная жизнь. Да, мы вышли в космос, побывали на Луне, наши ракеты бороздят космическое пространство, в котором годами висят станции, принимая корабли и космонавтов. Это прекрасно и достижения вызывают чувство гордости на сегодняшний день.

А завтра? А завтра, вернее даже сегодня, наши ракетные двигатели исчерпали се-бя полностью. Мы не можем на них полететь к звездам, не можем покинуть солнечную систему и изучать другие миры. Не так давно человечество еще ездило на телегах с кон-ной тягой, сейчас автомобили практически в каждой семье. Современные ракеты, уважае-мые коллеги, это первые космические телеги и пора делать настоящие, прочные и быст-рые космические автомобили. Отдел профессора Рябова уже добился некоторых успехов, но о результатах пока говорить еще рано. Там создается новый ядерный реактор малых размеров, большой мощности без возможных утечек радиации и ядерного взрыва. Этот реактор — бензин будущего двигателя нашего с вами космолета.

Отдел профессора Попова создает тот самый двигатель, который унесет нас к звездам. Сейчас в прессе широко муссируется предстоящий полет к Марсу, уже подбира-ются люди, готовые улететь туда и не вернуться назад. Путь в одну сторону в период про-тивостояния планет, которые случаются раз в 15–17 лет, займет семь месяцев. Наш двига-тель, над которым трудится коллектив Попова, доставит космолет к Марсу за три минуты.

Отдел профессора Смолякова работает над фюзеляжем корабля, он тоже необыч-ной конструкции. Коллеги, много предстоит работы, очень много, но теперь вы знаете конечную цель, знаете зачем, для чего трудитесь. Тяжело, я знаю и понимаю, что тяжело всегда первым, но и радость первых безмерна и удивительна хороша. И я знаю, я верю, что наступит день нашей радости, когда космолет улетит утром, а к концу рабочего дня привезет кусочек марсианской земли. Кусочек нашей общей радости, кусочек гордости, кусочек сбывшейся мечты и веры. И я верю. Спасибо.

Михайлов младший вышел из конференц-зала, а люди еще долго обсуждали ус-лышанное и уходили с верой в будущее, с верой в межпланетные полеты и с желанием работать, работать и работать.

Фролов вошел в приемную. Ирина Петровна сидела с красными глазами.

— Вас кто-то обидел? — С удивлением и огорчением спросил он.

— Нет, Иван Сергеевич, никто не обидел. Это я так, от радости всплакнула, от гор-дости за сына. Вы уж никому не говорите, хорошо?

— Конечно, Ирина Петровна, великий сын у вас растет. Я слушал его сегодня, и меня тоже гордость охватила за то, что имею честь охранять такого человека, быть рядом, общаться, говорить, а не прочитать где-то потом в газете или посмотреть по телевизору, что совершено нечто великое и могучее, прорыв в науке и практике, позволяющий дос-тичь звезд. Старший у себя?

— Старший — это как? — Переспросила Ирина Петровна.

Фролов усмехнулся.

— Младший — генеральный, но не старший.

— У себя. Доложить?

— А так не примет?

— Примет, но не положено. — Она нажала кнопку на телефоне. — К вам Фролов, Николай Петрович.

— Пусть войдет.

Фролов вошел в кабинет и, как старый товарищ, сел без приглашения.

— Зашел порадоваться за сына, Николай Петрович, и поговорить, конечно. Запро-сил в штат еще одну роту спецназа. После последних событий дали безоговорочно. Там такой переполох в Москве был, больше нашего, наверное.

— Что с этим полицейским генералом, признался?

— Признался, куда он денется. Но он тоже мелкая сошка, через крючок заставили. Вся сеть еще не отработана, но результаты уже есть. Работа ЦРУ. Видимо, серьезно они зацепились за вас, особенно после провала Акено Мураками. Задал мне твой сынок задач-ку, если раньше многие и не знали, чем «кабы-дабы» занимается и рассказать, естествен-но, ничего не могли. То теперь надо всех отслеживать, проверять выборочно.

— Вот что, Иван Сергеевич, в вашей конторе тоже бардака хватает. Я директору программку одну поставил, которая шпионов вычисляет. Он ей, естественно, пользуется, но тебе или в региональные управления рассылки не делает, а зря. Тебе другую поставлю в связи с конкретикой работы. Станешь видеть лиц, которые имеют намерения у нас что-то украсть, взорвать. Напакостить короче. И не надо будет всех проверять, только латент-ных и пресекать своевременно, до болезни.

— За это спасибо, огромнейшее спасибо. Я сейчас вспомнил наш давний разговор с вами, когда говорил, что обидно было занять пост начальника охраны, потом интересно и уже не ушел бы обратно. А сейчас…

— А сейчас и подавно, — закончил за него мысль Михайлов. — Как это давно было, шесть лет прошло, пробежало, как один день. Вот так промелькнут годы, пробегут дни и будем мы с вами сидеть у окна в креслах, смотреть, как топают каблучки молодых, вспо-минать каждый свое и знать, что и они в свое время займут наши места у окон. И разница будет только в одном — кто-то оставил свой след на планете, а кто-то родился с криком и тихо истлел в небытие.

— Пойду я, а то что-то вас на лирику потянуло. Рано еще, Николай Петрович, рано лирикой подобной заниматься. Посидим у окна, посидим непременно где-нибудь на Гло-рии или в другой галактике, вспоминая голубую планету.

— Иди. Сам ты лирик, не лучше меня.

Отдел профессора Попова разрабатывал два варианта двигателя, по существу одинаковых, но по размерам и мощности предполагался некий разбег. Как два бензиновых двигателя современности, один из которых рядный, а другой V-образный.

Сравнение может быть совсем никудышным, если учесть, что форма летательного аппарата в одном случае станет цилиндрической, а в другом сплюснутой сферы. Но принцип работы един в обеих вариантах.