Борис Мешарин - Посланник

— Давай, подумаем над ними вместе, обсудим взгляды, предполагаемые результа-ты.

Ирина внимательно вслушивалась в разговор отца с сыном, но не подавала вида, чтобы не мешать им.

— С чего начнем, папа, с внутреннего или с внешнего?

— Давай с внешнего, его меньше, — ответил отец, — прежде всего со счетов граждан в зарубежных банках. Со счетов тех граждан, бизнес которых не связан с зарубежными фирмами. Такие счета возможны по двум причинам — спрятать деньги или вкладчик не верит в нашу банковскую систему. Не верующих необходимо убедить, а у прячущих за-брать. Они или добыты криминальным путем, или заработаны лицом, не имеющим право их получать определенными способами, то есть тоже незаконно. Например, штатные со-трудники силовых ведомств не имеют право на ведение бизнеса, если он не связан с твор-ческой деятельностью и преподаванием. О депутатах я вообще молчу. Необходимо дать срок на возвращение, например, месяц, тянуть нечего по году, а потом национализировать невозврат. Казна вырастет ого го. Сейчас все возятся с этими мигрантами, с теми, кто незаконно пересек границу или находится без регистрации. Таких, естественно, необходимо депортировать, но после того, как они отработают принудительно года три-четыре на благо страны.

— Да, Коленька, жестко ты со всеми, — вмешалась все-таки в разговор Ирина.

— А как иначе — иначе нельзя, — ответил Михайлов старший, — и потом — я не зако-нодатель, это мое мнение, которое может и должен иметь каждый. И отстаивать его, — до-бавил он. — Мы можем лишь предложить, — он посмотрел на сына, — а Президент, прави-тельство и Дума пусть думают.

— Да, папа, согласен с тобой, — подтвердил свое отношение Дмитрий, — в законах так же менять многое необходимо. Я смотрю сейчас на Государственную Думу и не по-нимаю, каким местом они думают. В последнее время чуть ли не ежемесячно обсуждают правила дорожного движения, повышают штрафы. Но все это или вообще не меры, или так, полумеры. Вряд ли кто поинтересовался мнением простого водителя. Не пьяницы, естественно, и не «гонщика». Как рассуждал раньше водитель, бравший рюмку водки в руки. Выпью, поеду по такой-то улице — там гаишников нет. Или — не стану пить, мне домой ехать, а по любой дороге в эту сторону ГАИ стоит. Сейчас гаишников в городе нет — пей и езди сколько хочешь. Пьяные все за рулем «прекрасно» водят автомобиль, и на ДТП никто не надеется — не коснется их это. Поэтому за езду в нетрезвом виде необходимо убрать все штрафы. Бизнесмен и миллион заплатит и дальше пить будет. Только лишение прав, например, на три года, а вторичное нарушение — лишение прав пожизненно и конфискация автомобиля. Нет необходимости садить на пятнадцать суток, это вообще бред какой-то. Тогда любая пьянь за рулем будет уже не пьянь. Естественно — не без исключений из правил. А мы все демократимся — не нарушит ли это наши права? Вседозволенность нашу нарушит, а право пить за рулем никто не давал, значит, и говорить нечего, — подвел итог Дмитрий. — Сегодня прочитал в интернете, в новостях, что двести чиновников лишились должностей за нарушения в декларациях, несколько из них высших чиновников. Как наши журналисты, мягко говоря, прогибаются. Почему не написать, что лишились должностей не за нарушения в декларациях, а за липу в декларациях? Чего это они там могли в декларациях нарушить — строчки перепутать что ли? Поэтому в стране порядок необходимо с Москвы устанавливать, с высших руководителей. А тех, кто попроще, кто там «болотными» делами увлекается — в Сибирь болота сушить.

Ирина засмеялась.

— Да, сынок, ты по жесткости отца своего напрочь обошел. Понятно — чья кровь.

— Ты, мама, не согласна?

— Согласна. И с тобой и с отцом согласна. Но, как говорится, ваши бы слова, да Богу в уши. Не желаете чайку попить? — Спросила Ирина и, не дожидаясь ответа, пошла на кухню. — Пойду, приготовлю.

Когда мать ушла, Дмитрий посмотрел на отца, словно ждал момента ухода.

— Папа, ты многое сделал для страны, для всей планеты. Меня родил, мир на земле обеспечил. Можно и отдохнуть. Но я знаю — ты без дела сидеть не станешь. Поэтому го-товь предложения, а я генетикой займусь.

Читал недавно нашу классику — как написано здорово, красиво, вдохновенно! Ис-торические книги пролистал, и обидно за страну стало — вырождается она понемногу.

— Это почему ты такой вывод сделал? — Удивленно спросил отец.

— Раньше, папа, в царские времена, тоже была любовь. Ее никто не отменял и не отменит, она есть сейчас. Всякое и тогда случалось, но пошлости и разврата в таком объе-ме, как сейчас не было. Вступлению в брак предшествовали вопросы здравого смысла: кто жених и невеста, чьих кровей, чьего рода, нет ли в роду пьяниц, наркоманов, проституток, воров, двоеженцев, любовников, любовниц, уголовников, разведённых? После этого люди решали — быть им вместе или не быть. Это не праздные вопросы, папа, это вопросы генетики. Они тогда о генетике и не слышали — кто-то руководил действиями свыше. Это сейчас легко обнаруживаются разрушения генофондов, порождаемые родителями, имеющими неидентичные друг с другом генетические потенциалы. Родословная пары с разными генетическими потенциалами вымрет через семь поколения от болезней. Сейчас свободная любовь, никто не смотрит на родословные и даже не знает их. Медицина развивается, а человечество начинает чахнуть и с каждым поколением этот процесс станет прогрессировать. Например, брак китайца с русской женщиной уже в третьем поколении начнет давать сбои в умственном развитии и особенно в здоровье. В седьмом поколении этот род зачахнет. Это доказывается волновой генетикой, отец. Я разработаю препарат, который мы введем в основные составляющие компоненты прививок, что позволит использовать его эффективно в количественном отношении. У детей с такими прививками немного изменятся определенные геномы. Они станут умнее, здоровее, их род станет крепчать. Такие люди не станут думать о войнах и только о себе. Живя в обществе нельзя быть от него свободным. Через ряд поколений оружие станет не нужным. Но пока, папа, препарат станем применять без огласки. Пусть крепнет Россия, а от нее и весь мир в целом.

Прошел месяц. Михайловы вылетели в Москву с предложениями. Сложно, ох как сложно принимать решения русскому медведю, любителю поворчать, пораскачиваться и потом, когда припрет окончательно, так грохнуть, что никакая противоборствующая сила не выдержит. Это не ломать и не перестраивать, тем более, если ничего не построил.

Прошедшие месяцы всегда остаются в памяти по-разному. Какие-то дни тянулись медленно, какие-то летели быстро, но в памяти остается лишь соль, суть тех дней или ме-сяцев, лет. Можно вспомнить и подробнее, но в обыденности помнится главное.