Сергей Розвал - Лучи жизни

Вскоре все "демократические" газеты присоединились к этой кампании. И, наконец, "Орден вольных тюремщиков вредных мыслей" и "Орден рыцарей свободы" внесли в Верховный суд мотивированное заявление с требованием запрещения "лучей старости", как противоречащих великим принципам великанской свободы.

В ответ на это в Верховный суд посыпались петиции от ученых обществ с требованием отменить постыдный приговор суда и предоставить всемирно известному ученому свободу научной деятельности. Многие провинциальные студенческие общества объявили поход в столицу для подачи протестов и петиций в парламент и Верховный суд.

В этот момент крайнего обострения борьбы "Рабочий", как всегда, опубликовал нечто совершенно непредвиденное. Это снова было письмо ученых Коммунистической страны. В самом деле, кто мог предвидеть, что после недавнего скандала, после предупреждения, полученного редактором Рэдчеллом от Комиссии по расследованию антивеликанской деятельности, газета снова отважится на это! И теперь дело было уже не в отдельных фразах и выражениях. Дело было в том, что предлагали ученые-коммунисты!"

У нас ни один школьник, - писали ученые Чьюзу, - не верит в то, что ваши лучи старят. Если Верховный суд вашей страны действительно запретит лучи, мы обращаемся к вам, как к почетному члену нашей академии, с приглашением прибыть в нашу страну - здесь вы найдете полную свободу для научной деятельности".

Газеты давно кричали на такой высокой ноте, что, казалось, повысить тон было уже невозможно. Но теперь они перещеголяли самих себя. И "Горячие новости", и "Рекорд сенсаций", и "Руки по швам!" дружно разоблачали "адскую затею коммунистов и семьи Чьюзов". Оказывается, Чьюз-младший, сбежавший к коммунистам, столковался в коммунистической столице с так называемыми красными учеными. Они решили перетянуть к себе и Чьюза-отца. Цель ясна: так как Чьюзу не удалось навредить своими "лучами старости" внутри страны, он перебирается с ними в Коммунистическую страну, вооружает своими аппаратами коммунистические аэропланы, и их армады налетят на Великую Демократическую республику, чтобы превратить все ее население в стариков и старух...

Верховный суд должен немедленно вынести решение о конфискации лаборатории Чьюза, как угрожающей свободе, и об аресте лжеученого, как предателя и изменника, перешедшего на сторону Коммунистической державы.

Через день в "Рабочем" появился ответ Чьюза."

Дорогие друзья, - писал он, - меня глубоко взволновало ваше приглашение. Я знаю, что в вашей стране я мог бы работать свободно. Но я десятилетия работал в своей стране. В своей научной работе я не отступал ни перед какими препятствиями. Вам, ученым, это понятно. Я привык не отступать. И я не хочу отступать теперь, когда моими врагами оказались не микробы, а те, кто смеет называть себя людьми. Я не хочу отступать перед ними! Я хочу с ними бороться! Я не хочу, чтобы они превратили мою страну в посмешище, я не хочу, чтобы из моей страны в страхе разбегались ученые. Я остаюсь в своей стране. Я убедился, я знаю, что миллионы людей думают так же, как и я. Я остаюсь, чтобы при их поддержке бороться"."

Хитроумное разоблачение" с треском провалилось. Клеймить Чьюза как "изменника" стало невозможно. Положение так осложнилось, что очередные номера газет - как ни трудно этому поверить - вышли без единой строчки о Чьюзе.

А движение в защиту "лучей жизни" продолжало расти. Профессиональные союзы обратились к своим членам с призывом помешать попыткам "запретить" лучи. В листовках разъяснялся смысл судебной комедии: под видом "запрещения" хотят овладеть лучами, чтобы передать их монополистам. Великое изобретение, которое могло бы облегчить судьбу народа, принесет только лишние прибыли предпринимателям.

Петиции с требованием отменить позорное решение суда собирали тысячи подписей. Перед зданием Верховного суда стояли очереди делегаций, пришедших вручить петиции. Чиновники сбились с ног, объясняя, что принятие таких петиций противоречит процессуальному кодексу.

В конце концов, была вызвана полиция. Произошли столкновения, и протестующие были вытеснены из здания суда и с площади."

Ассоциация прогрессивных ученых" устроила большой митинг. Резолюция митинга была отпечатана многотысячным тиражом, и листовки широко разошлись по городу. "Судебная комедия опозорила нашу страну на весь мир, - заявляла ассоциация. - Мы не допустим продолжения этого позора. Дело Чьюза - наше дело, дело нашей чести. Власть, которая постоянно кричит о священном принципе частной собственности, готовится украсть для монополистов великое изобретение, которое изобретатель хотел использовать в интересах народа. Если Верховный суд посмеет принять позорное решение, мы, десять тысяч прогрессивных ученых столицы, предупреждаем: мы защитим профессора Чьюза. Мы не допустим к нему полицейских и иных чиновников, мы станем перед его домом - посмотрим, решится ли наша так называемая демократическая власть обрушить на головы научных работников полицейские дубинки и слезоточивые газы".

Общественное мнение было настолько возбуждено, что президент республики собрал министров, а господин Докпуллер - советников. После совещания президент республики вызвал по телефону председателя Верховного суда и имел с ним "беседу частного характера".

Господин Докпуллер уже давно находил, что движение протеста, вызванное этой дурацкой затеей с постаревшей "юной девой", приняло неприличные размеры. Ферн, автор "лучей старости" и организатор судебного процесса, болезненно переживал укоры патрона. Зато Регуар был преисполнен самых радужных надежд. На совещании он не упустил случая осторожно подтолкнуть коллегу к яме.

- Печать и правительство перестарались, - сердито сказал Докпуллер, возлежавший, как всегда, в своем огромном кресле. - Надо знать меру. Даже в нашей стране. Что вы предлагаете, господа?

- По-моему, ничего менять не следует, - беззаботно ответил Докпуллер-младший. - Верховный суд имеет право конфисковать лабораторию Чьюза.

- После письма коммунистических ученых? - прищурившись, спросил отец. - Да и наши "прогрессисты" грозят стать стеной у дома Чьюза. От них можно ждать всего.

- Ну и что ж? Их разгонят, - запальчиво ответил сын. - До каких пор мы будем оглядываться на наших красных и на Коммунистическую державу? Надоело!

- Факты не перестают существовать от того, что их не желают, - заметил отец.

- Так к черту такие факты! - вскричал Докпуллер-младший. - Я давно говорю, что Коммунистическую державу пора раздавить. Довольно с ней церемониться.

- Джонни, меньше говори! - сказал Докпуллер сыну, как маленькому (хотя ему было шестьдесят). - Ты не кандидат в парламент, а мы не избиратели. Ваше мнение, Ферн?