Джеймс Макконнелл - Срок авансом

Неделю спустя он сидел на краю вырубки, окруженный густым лесом, и следил за тем, как Большое Племя по обыкновению занимается чем–то непонятным и непостижимым. Собратья изучали этих существ с тех пор, как они появились в лесу, и пробовали установить с ними связь, но безрезультатно. Правда, Большое Племя тоже пользовалось мыслями, но мысли эти были хаотичны. Вместо упорядоченной смены символов внезапно возникало несколько обрывочных систем, смешивавшихся между собой, переходивших одна в другую и столь же внезапно исчезавших. Первые исследователи Большого Племени два поколения назад пришли к выводу, что исчезновение мысли находилось в какой–то зависимости от вибрирующих воздушных волн, которые Большое Племя внезапно выбрасывало из поперечных трещин в своих головах. Длинный Меч пришел к выводу, что первые исследователи не ошиблись, но это мало чем ему помогло. После того как их попытки вступить в общение с Большим Племенем окончилось неудачей, Собратья перестали интересоваться пришельцами — праздное любопытство было им чуждо. Но теперь обнаружилась непредвиденная опасность: один из членов Большого Племени, продираясь через лес, срезал ветку Дерева!

Едва появившись в лесу, Большое Племя принялось рубить деревья (обыкновенные деревья) и построило из них непонятные сооружения посреди возникшей таким образом поляны. Но это было давно, и Собратья давно перестали тревожиться. Ведь с тех пор сменилось два поколения! Внезапное нападение на Дерево привело их в ужас. Они не могли понять, чем оно было вызвано, и боялись, что это еще далеко не конец. Вокруг Дерева были выставлены двенадцать хранителей, готовых любой ценой — с помощью мысли или физических средств — отразить новое покушение, но Большое Племя было слишком серьезным противником, и Собратья понимали, что справиться с ним они не в силах. Оставался только один путь к спасению: вступить в контакт с Большим Племенем и объяснить ему, что Дерева Собратьев трогать нельзя.

Длинный Меч наблюдал за пришельцами уже два дня, и у него родился план действий. Главная трудность, несомненно, заключалась в том, что члены Большого Племени почти никогда не оставались в одиночестве. Они всегда ходили группами по двое и по трое, и мысли метались между ними, оставаясь совершенно невнятными. Или же мысли каждого резко отличались от мыслей всех остальных и наблюдателя буквально оглушали непрерывные интерференции. Необходимо, решил Длинный Меч, каким–то способом отделить одного из них от остальных. И, конечно, самого умного из них, старейшину, тем более что определить его было просто: он выделялся среди прочих так же, как Длинный Меч среди Собратьев. Правда, предстояло учесть еще два–три фактора, но Длинный Меч не сомневался, что уже вечером сможет приступить к выполнению своего плана.

У второй разведывательной экспедиции, исследовавшей Лямбду, были свои трудности. К обычным бедам научных экспедиций — порче оборудования, возникновению любопытнейших проблем, для разрешения которых нет ни нужных приборов, ни людей, и слишком коротким суткам — добавлялись неприятные ощущения из–за того, что сила тяжести здесь на двадцать процентов превышала земную, а также из–за одноцветности пейзажа. Бесконечное чередование черных и серых оттенков действовало на людей крайне угнетающе. Правда, рыжая земля и рыжие скалы несколько нарушали однообразие, однако в таком сочетании для земного восприятия крылось что–то зловещее. Впрочем, неприятностей было гораздо меньше, чем ожидалось. Лямбда, судя по всему, оказалась на редкость безопасной планетой. Каким бы неприветливым ни был вид этих черно–серых зарослей, в них как будто не таилось ничего опасного.

Личные же неприятности большинство членов экспедиции оставило на Земле — на внушительном расстоянии в тридцать световых лет. Однако ее руководитель Джон Джеймс Джордан привез их с собой. Но главная трудность заключалась в мальчике, который лежал в соседней хижине и, как Джордан надеялся, крепко спал.

Человеку, который связал свою жизнь с космическими исследованиями, жениться, бесспорно, не следует. Конечно, кто–то может взять жену с собой: в экспедиции имелись три супружеские пары, которые работали на главной базе у моря. Но жениться для того, чтобы оставить жену дома, было нелепо.

Теперь он уже не мог вспомнить, что побудило его совершить эту глупость. Женился он в бурный период между своей первой и второй экспедициями, когда, вернувшись на Землю, они обнаружили, что исследование космоса стало сенсацией дня, и все наперебой ищут знакомства с ними. Во время первой разлуки с Землей его мучила ностальгия, и мысль о том, что кто–то будет теперь ждать его возвращения, казалась заманчивой.

Но когда три года спустя он вернулся, это отнюдь не принесло ему радости. У него было достаточно времени, чтобы понять, что он, в сущности, совсем не знает Коры. Их совместная жизнь промелькнула мгновенно в вихре бесконечных вечеринок. Он приезжал поздно, по обыкновению задержавшись в институте, и заставал Кору в самом разгаре веселья. А ведь теперь, думал он, во время подготовки к третьей экспедиции, работать ему придется еще больше и, значит, дома он бывать почти совсем не будет. Как отнесется к этому Кора? Правда, она не жаловалась на его отсутствие в то короткое время, которое они провели вместе. Но все–таки на душе у него было неспокойно.

Тем не менее он был ошеломлен, узнав, что она развелась с ним уже через год после отлета — это был один из первых, так называемых «космических разводов». Но еще большим потрясением явилось известие, что он — отец двухлетнего сына.

Закон о космических разводах оставлял за мужем право на воспитание детей при условии, что он может обеспечить им нормальные условия во время своего отсутствия. Это означало, что Рикки придется отдать в интернат. Но зачем же? Новый муж Коры был как будто привязан к мальчику, и Джордан согласился оставить его у матери. Он даже согласился не видеться с ним, когда три года спустя проводил свой отпуск на Земле: как объяснила Кора, кто–то сказал малышу, что ее муж — ему не отец, и встреча с Джорданом могла иметь для мальчика вредные последствия.

Во время отпусков (обычно настолько заполненных делами, что время, проведенное в экспедиции, казалось по сравнению с ними тихим праздником) Джордан иногда случайно что–то узнавал о Коре, По–видимому, она была восходящей звездой светского общества. Он постепенно понял, что она выбрала его в мужья только потому, что он был сенсацией, и их брак открывал перед ней все двери. Он почувствовал смутное облегчение: хорошо, что хоть ей их совместная жизнь что–то дала. Это было приятно. Он готов был относиться к ее поведению с тем уважением, которое воздается непостижимому. Однако он встревожился, узнав, что она снова развелась и снова вышла замуж—на этот раз за богатого промышленника. Его беспокоило, как это может сказаться на Рикки.